Книга Тайна графа Эдельмута, страница 72 – Анжелина Мелкумова

Слуга не покинул залу, а остался у входа, возле висячего ковра. На боку у бедра болтался кинжал.

«Охрана», — подумал Бартоломеус и перевел глаза на графа.

Шлавино сидел, задумчиво глядя на гостей. Внезапно он расхохотался.

— А ведь это — одно из ваших предположений, граф Эдельмут? А? Признайтесь, вы очень не хотели бы попробовать один из этих кексов?

Невольная краска разлилась по щекам Бартоломеуса. А Эвелина в страхе схватилась за руку «отца».

Взяв с блюда один кекс, Шлавино целиком сунул его себе в рот.

— Не бойчещь, — прошамкал он, аппетитно пережевывая, — они не отравлены. А в вине, — протянул он руку к графину — буль-буль-буль! — пролилось вино в бокал, — в вине не растворен соглашательный порошок.

Однако, несмотря на искренность, так и сквозившую в голосе Шлавино, кексами в течение всего последующего разговора угощался он один.

— Итак, граф, вы, кажется, спрашивали, зачем я хотел вас видеть. Само собой, не оттого, что умираю от любви к вашему сиятельству. — Опустошив очередной бокал, Шлавино громко рыгнул. — У нас ведь наметился маленький спор, не правда ли? Ну, кому принадлежит графство. Я предлагаю разрешить его поединком.

Как Бартоломеус ни держался, но радостный вздох облегчения вырвался из груди помимо его воли.

— Поединок? — привстал он в кресле. Пальцы бодро забарабанили по деревянному подлокотнику — Это неплохо. Меня интересуют условия.

— Условия обычные, — Шлавино бегал глазами по блюду, решая, что взять — кекс в виде звездочки или кекс в виде орла? Взял кекс в виде орла. — Условия банальные: кому достанется чистое вино, тот и граф. Девочка, — кивнул он на Эвелину, — в любом случае свободна. Честная игра! — заверил он «графа Эдельмута», глядевшего как-то озадаченно. — Нас рассудит судьба!

Молчание. Хруст кексов. Буль-буль-буль!..

— Я не понял, гхаф, вы шоглашны или?..

Брови на челе Бартоломеуса медленно сдвинулись.

— Боюсь утомить ваше сиятельство своей непонятливостью… Но повторите, пожалуйста, что вы сказали… «Кому достанется чистое вино»?..

Шлавино кивнул, проглотив кекс.

— Совершенно верно, так и сказал.

Протянув руку, он пошарил по дну блюда в поисках нового кекса в виде орла. Нет. Сплошные «звездочки».

— Сплошные «звездочки»! — вздохнул он, качая головой. — Кому достанется чистое вино, тот и граф. Не сможет же графом стать мертвец? Согласитесь.

Лицо Бартоломеуса помрачнело, пальцы крепко вцепились в подлокотники.

— Назовите яснее оружие поединка.

— «Оружие»?.. — в замешательстве переспросил Шлавино. — Ах, оружие! Яд самого высшего качества. Действует необратимо.

* * *

— …Никаким другим оружием сражаться не согласен, — говорил граф-колдун, спускаясь по узкой лесенке вниз.

Впереди шел слуга — с носом, напоминающим маленький хобот — и нес факел, освещавший сырые стены подземелья. За ним следовали Шлавино с «Эдельмутом» и Эвелиной. Шествие замыкали еще четверо слуг.

— …Никаким другим оружием. Я ученый, а не дикий рыцарь. Замок пока что мой, и выбор оружия за мной. Не хотите — ваше право, вас зарежут прямо так. Девочка, — обернулся он, — в любом случае свободна.

Перед последней дверью в лабораторию Шлавино остановился. Прозвенел массивной связкой ключей.

— Что она — без вашего золотого сиятельства? Обыкновенная девчонка. С герцогом в детстве в прятки не играла. Кто ей поверит, что она-дочь графа? Люди смеяться будут…

Замок сердито залязгал, дверь в лабораторию отворилась.

О, тут было жутко. Бартоломеус содрогнулся, вспомнив последний свой визит в эту камеру замурованных душ.

Дверка в комнату с гомункулюсами была плотно закрыта. Рядом все так же стояла жаровня, по стенам тянулись полки со склянками, корзинками, свертками и пучками трав. Блестело глазками из-под потолка чучело большой крысы. В углу стояла клетка.

Принцесса Розалия… — вспомнилось Бартоломеусу. Где-то она сейчас? От зловещего вида пустой клетки по спине пробежали мурашки.

К плечу Бартоломеуса прильнуло что-то теплое: дрожа всем телом, Эвелина также не спускала глаз с пустой клетки.

— Позвольте изложить вам условия поединка, — прозвенел бодрый голос Шлавино. — Я долго думал — и наконец придумал! Но сначала должен кое-что объяснить. Пройдемте сюда…

На маленьком столике у стены стояли графин с вином — его захватил с собой Лошан — и четыре пустых бокала.

— Обратите внимание, — улыбнулся Шлавино. — Дорогое венецианское стекло — как графин, так и бокалы. Какие тонкие резные линии! Сложный узор, вглядитесь, напоминает ящерицу, бегущую по песку. То мой геральдический знак — знак графа Шлавино.

— Проходимец! — прошептал Бартоломеус, качая головой.

Шлавино тоненько рассмеялся.

— Заказ стоил мне тугого мешочка золотых. Воистину, посуда, достойная поединка между двумя графами! — Шлавино снова рассмеялся. Он был в явно хорошем настроении.

— А вот мои конфеты, — указал он на вазочку. Возможно, тоже из венецианского стекла — так красиво переливались в ней отсветы от пламени факелов.

— Что я хочу вам показать… — Шлавино взял одну из конфет, открыл графин и бросил конфету в вино.

Светлое вино зашипело, запенилось… Но совсем ненадолго: несколько мгновений — и конфета пропала.

Колдун потер руки.

— Мои конфеты растворяются в воде, не оставляя ни цвета, ни запаха. Ни вкуса, — прибавил он. — Можете попробовать.

И рассмеялся, довольный своей шуткой.

— Смеха ради я бросил в вино конфету, превращающую в ящерицу. Кто выпьет, удостоится чести стать моим геральдическим украшением. Ха-ха… Подобным вином, к примеру, я угостил княжну Тараканову. Где она тут у меня? — Он посвятил факелом стены. — Спряталась, наверное… ну да ладно. А барона О'Мара — английским ромом. Его здесь нет, он у меня в кабинете, в аквариуме. Так вот, что касается условий поединка…

Шлавино указал на четыре пустых бокала из венецианского стекла.

— Дело совсем не в конфетах. Во все четыре будет налито прекрасное вино. Не это, нет! — рассмеялся граф и отодвинул графин с растворенной конфетой. — Лошан, где бутыль?

Выйдя из темноты, слуга почтительно протянул покрытую пылью и сетью паутины нераспечатанную бутыль.

— Это из ваших подвалов, граф Эдельмут, узнаете? Все чисто и без обмана. Хорошее бургундское вино, ему не менее десяти лет. Итак, его нальют в четыре бокала, а затем… в три из них — мы не будем знать, в какие — бросят по маленькому шарику. Вот, смотрите…

Шлавино протянул руку. На ладони у него лежали три маленьких шарика. Они были черные, как смола, и много меньше по размеру, чем конфеты.