Книга Живописец теней, страница 44 – Карл-Йоганн Вальгрен

Незнакомец встал и сделал четыре шага к двери.

– Идешь? – спокойно спросил он, не обращая внимания, что их слышат. – Ну что ж, пожалеешь!

Дверь со вздохом захлопнулась. Виктор остался сидеть. Он понимал, что на него смотрят, но в такой темноте вряд ли что можно было разглядеть.

В эту четвертую военную зиму предприятие братьев Броннен процветало. Неожиданная экскурсия в Каринхалль словно дала ему новый толчок. Им теперь покровительствовал второй человек рейха. Они жили в обманчивой иллюзии безопасности.

– А это и в самом деле подлинник? – спросил Георг, когда они вернулись в лавку и закрыли дверь.

– Не больше, чем все мои Отто Диксы.

– Как мудро с твоей стороны – не портить Герингу настроение. Мы же не хотели бы видеть слезы рейхсмаршала.

– Довольный клиент платит лучше недовольного, – заметил Виктор. – Но фальсификатор неплохо поработал. Доказать ничего нельзя, разве что изобретут какой-нибудь способ химического анализа красок. Интересно, кто за этим стоит?

– А почему бы нам не предложить рейхсмаршалу какую-нибудь старинную работу? – спросил Георг. – Теперь мы с ним знакомы. Неизвестный Рембрандт? Или Дюрер? Или Кранах… тебе не показалось, что у него слабость к Кранаху?

Георг явно резвился. Он выглядел как мальчик в магазине игрушек.

– Подделка современных мастеров имеет то преимущество, что можно работать обычными красками. Зашел в любой магазин и купил. А геринговского Вермеера раньше или позже выведут на чистую воду.

– А если бы ты работал под Вермеера?

Виктор задумался.

– Я бы дублировал полотно, – наконец сказал он. – Наклеил новый холст на старый, того периода… холст какого-нибудь малоизвестного художника, такое можно купить недорого. Достал бы старую кожу, окантовал, чтобы скрыть швы… знаешь, старинным способом, клеем и бычьим волосом. Покупатель переворачивает картину – и видит холст семнадцатого века, а на лицевой стороне – подделка.

– И как ее состарить?

– Несколько быстросохнущих лаков, – сказал Виктор после короткого размышления, – одновременно, хотя по-разному в разных частях полотна. Кракелюры будут точно такие, как на старом полотне. Далее… должны быть следы плесени, вернее, не самой плесени, а тщательной реставрации пораженных плесенью участков.

Георг свистнул:

– Пора запускать в производство.

– Слишком рискованно. Рембрандт или Вермеер – это целое состояние. Там будет совсем другая экспертиза… нет, я не стану этим заниматься.

Вскоре после посещения Каринхалля произошло еще одно событие. Задним умом Виктор и Георг поняли, что это – предупреждение на будущее. В кафе к ним подошли двое в штатском и представились сотрудниками отдела по борьбе с мошенничеством государственной уголовной полиции. Старший, по имени Крюгер, успокаивающе поднял руку.

– Не волнуйтесь, – сказал он. – Мы слышали о вашем мастерстве и хотели бы получить помощь в деле государственной важности.

Виктору и Георгу, зашедшим пообедать, даже в голову не пришло что-то заподозрить. Странно они жили в то время.

Крюгер открыл портфель и достал пачку паспортов:

– Короче говоря, что вы об этом скажете?..

– Мы нашли паспорта у одного скупщика краденого на прошлой неделе, – вставил его молодой напарник. – Но парень молчит об их происхождении, несмотря на… как бы выразиться… несмотря на определенное давление. Возьмите их с собой и посмотрите в спокойной обстановке. Встретимся через пару дней.

Паспорта были швейцарские. Они тщательно осмотрели их – если это и была подделка, то мастерская.

– Что скажешь?

– Мне бы вообще не хотелось ничего говорить.

В один из паспортов был вложен конверт со сколотыми булавкой четырьмя десятифунтовыми ассигнациями. Виктор не мог понять, попали они туда по ошибке или полиция хотела, чтобы они проверили заодно и деньги.

– Многие хотят удрать, – сказал он. – Единственный способ – проездные документы нейтральной страны.

– Но это же не обязательно люди вроде Рейхарта.

– И что все это значит?

– Войну мы скоро проиграем, что бы там ни восклицал Геббельс по радио. И русские нацистских шишек не помилуют. Могу держать пари, что те уже планируют побег. Если эти документы и подделаны, то подделаны мастерски, здесь не один человек потрудился. Меня не удивляет, что они хотят проверить их именно на нас.

– И что мы будем делать?

– Ровным счетом ничего. Даже смотреть не будем. Вернем назад и доложим, что не можем сказать ничего определенного. Незачем нам в это вляпываться.

– Откуда они про нас слышали?

– Янсен? Его «высокопоставленный коллега»? Геринг? Берлин не так велик, как кажется.

Виктор помахал конвертом с деньгами:

– А это?

– Скорее всего, фальшивые. Они хотят, чтобы мы высказались по этому поводу.

Насколько Георг прав, они так и не узнали, хотя ближайшие события подтвердили его правоту. Вся эта история каким-то образом входила в цепь невероятных событий, которые и составляли суть их жизни в последние годы.

Через два дня в том же кафе они вернули Крюгеру и его напарнику паспорта. Услышав их ничего не говорящий ответ, те не обрадовались и не огорчились.

– А деньги вы принесли? – спросил молодой, не отрываясь от газеты, – он, по-видимому, углубился в решение шахматной задачи.

– Они так и лежат в конверте, – сказал Виктор. – Зарубежная валюта – это не наша область.

– Есть подозрение, что деньги фальшивые.

– Если я правильно понимаю, мы в состоянии войны с Британией, – сказал Виктор. – Почему это нас должно волновать?

– У нас есть отдел В-2… они попросили меня приложить эти деньги. То есть центр по борьбе с фальшивомонетничеством, на Принц Альбрехтштрассе, – пояснил полицейский. – Они занимаются и фальсификацией лотерейных билетов, произведений искусства, подписей, марок….

Георга, казалось, нисколько не взволновал намек. Он застегнул плащ и направился к дверям.

– Вы должны поискать помощь где-то еще, – сказал он. – Это совсем не наша область.

В марте произошло событие, заставившее их забыть свои проблемы: Мориц, по официальным сводкам, пропал без вести. Если не считать нескольких писем, пришедших с полевой почтой, они ничего не слышали о нем с тех пор, как он ушел на фронт. Печальную весть принесла Сандра Ковальски – она виделась с матерью Морица, пожилой белошвейкой из Панкова. Она только что получила извещение из управления армии.

Почти год Георгу удавалось как-то мириться с фактом, что его возлюбленный на фронте и ничего не дает о себе знать с тех пор, как их высадили в Севастополе и он участвовал в сражении, которое, если верить пропаганде, наши доблестные войска выиграли, но в то же время в чем-то и проиграли. После этого бои переместились на северо-запад. В январе Кавказскую армию перебросили на Сталинградский фронт для поддержки несущей тяжелые потери шестой армии генерала Паулюса. Но репродукторы передавали из Сталинграда совершенно иную информацию, чем Би-би-си: Виктор и Георг регулярно слушали коротковолновый приемник у себя в подвале. И где-то там, в заледенелой сталинградской степи, пропал без вести Мориц.