Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
|
Вероника с иронической усмешкой отходит. Кира садится и, утерев слезы, пьет кофе. – Так, расслабились! – командует Успенский. – Ты можешь остановиться? Ты помнишь, что в субботу мы идем на Раушскую? – А чего там? – Володя Терлецкий играет и Лёшка Зубов на саксе… – Обожаю Зубова! Это же просто Джерри Маллиган! Погоди, у меня же “Лебединое”… – Она нервно роется в сумке, листает репертуар. – Слава богу, “Лебединое” в пятницу… Идем на Зубова! – В Москве есть джаз? – заинтересовался Пьер. Успенский усмехается: – В Москве есть все. Если знать, где искать… Кира встает, хватает сумку, улыбается Пьеру: – Мне надо бежать… Всего доброго! Они с Успенским уходят. Брагин с Пьером спускаются по лестнице к выходу. – …Девка талантливая, могла стать солисткой. Родила в девятнадцать, выскочила замуж, потом развелась… А большая балерина – это всегда стальной характер, все подчинено одной цели – карьере. Каторга! Зато судьба… Пьер кивает и говорит задумчиво: – Я был в Лондоне во время ваших гастролей в прошлом году. Купить билет было абсолютно невозможно. Мне повезло, я все-таки попал на “Жизель”. Конечно, англичане называли Уланову гениальной. Но меня поразил кордебалет. Это – само совершенство… – Потому что за каждой судьбой – драма… Большой берет каждый год одного, максимум – двоих. Это самые яркие, лидеры. Она в училище привыкла танцевать ведущие партии. А потом она попадает в Большой и застревает в корде. Только единицам суждено прорваться в солисты… В вестибюле сектора “Г” перед турникетом французские студенты разговаривают с журналистом Франсуа Оливье. Пьер терпеливо объясняет дежурному в милицейской форме: – Вот разрешение иностранного отдела, вот подпись заместителя декана. Это господин Франсуа Оливье, московский корреспондент “Радио Франс”. Он хочет сделать репортаж из общежития с французскими стажерами… Вот его паспорт. Дежурный с недовольным видом изучает бумагу, куда-то звонит, говорит: – Подождать надо… Франсуа Оливье наставляет молодых соотечественников: – “Арагви” – это очень неплохо, кавказская кухня, много мяса, недурные овощи. С рыбой неважно – осетрина, жирно и сомнительно… Что он говорит? – Что надо подождать… – Я вижу, у вас тут все серьезно… Я лично люблю “Узбекистан”. Очень похоже на турецкую кухню, превосходные супы… По ту сторону турникета появляется человек в штатском, пролистывает паспорт, заглядывает в бумагу и, буркнув что-то дежурному, исчезает. Милиционер открывает турникет. У лифта Оливье прячет паспорт. – Монастырь государственной безопасности… Ребята смеются. – К счастью, женщины в ограде… – говорит Луи. На кухне шестого этажа Пьер караулит кофе на конфорке. Наконец поднимается пена, Пьер снимает турку с огня и несет в комнату. Шесть человек в небольшой комнате Пьера создали невообразимую тесноту. Оливье поставил магнитофон на стол и, надев наушники и отхлебывая кофе, проверяет микрофон. Пьер захлопывает окно. – Все садимся на кровать, я буду подзывать к столу или подходить с микрофоном, – распоряжается Оливье. – Только выключи радио. – Оно не выключается… Вот минимальная громкость. Оливье пытается сам уменьшить громкость, потом надевает наушники. – Идиотизм! Мы не сможем работать… Должен же быть какой-то секрет у этого дьявольского динамика! Ребята столпились у динамика, со смехом щупают провода, крутят ручку. – Или перейти в другую комнату… – Бесполезно! – говорит Марсель. – Мы все просыпаемся в шесть утра под гимн… Раздается треск, сыплется штукатурка – Луи выдернул динамик из стены. Кусок стены обвалился, за ним открылась ниша, заполненная связкой кабелей и проводов разной толщины и какой-то аппаратурой. Динамик замолчал. – Кажется, у меня будут проблемы… – меланхолически замечает Пьер. – Да тут целый радар! – изумляется Луи. Оливье прерывает его: – Так, не теряем время! Все сели на кровать! Тишина! Работаем… Добрый вечер, дорогие слушатели! Говорит “Радио Франс”… Дверь открывается, на пороге дежурный в милицейской форме. Из-за его плеча выглядывает сосед Микола. – Это что за безобразие? Кто вам разрешил портить казенное оборудование? Такое развязное поведение вам так просто не обойдется. Придется оплатить ремонт и написать объяснительную записку… В комнате поднимается гам. Пьер подходит к дежурному и что-то тихо говорит ему. В коридоре Пьер тщательно закрывает дверь в блок, выпихивая Миколу, и сует дежурному пятьдесят рублей. – Я все оплачу. Можно подождать полчаса? Мы только закончим интервью… В комнате студенты сидят на кровати. Оливье с микрофоном расхаживает по комнате. – Мы находимся в секторе “Г” общежития Московского университета. За окном – голые деревья, землю покрыл ковер из желтых листьев. Осень приходит в Москву на полтора месяца раньше Парижа… В Елисеевском гастрономе Пьер стоит в очереди в бакалейный отдел. Конец рабочего дня, народ усталый и возбужденный. У продавщицы конфликт с покупательницей, очередь шумит. Пьера трогает за плечо хмурый парень в телогрейке. – Восемь рэ, – говорит он деловито. Пьер, озадаченный, кидает взгляд по сторонам – никто не обращает внимания. Парень ждет, уставясь на него. Пьер достает бумажник, протягивает деньги парню. Тот берет и исчезает. Подходит очередь Пьера. – Пожалуйста, пачку натурального кофе… Пьер выходит из магазина и шагает вниз по улице Горького. Его догоняет парень в телогрейке. – Мужик, ты чо? Совсем, чо ли? Махнув рукой, парень быстро идет в противоположную сторону. Пьер покорно идет за ним. Первым в подъезд заходит человек в майке и зимней шапке с болтающимися ушами. Следом идут Пьер и парень в телогрейке. Они поднимаются на один пролет. Мужик в майке ставит на подоконник бутылку водки и граненый стакан, достает из кармана завернутый в газету черный хлеб, уже разрезанный на три части, раскрывает финский нож и режет натрое плавленый сырок. Большими натруженными пальцами с плоскими ногтями он крошит сургуч на пробке, вскрывает ее, ловко, не пролив ни капли, наливает стакан и протягивает парню. Тот молча вытягивает водку, нюхает горбушку, закусывает сырком. Взгляд его светлеет. Пьер с изумлением смотрит на него. Тем временем мужик протягивает полный стакан Пьеру. Он берет его с трепетом, медлит и неуверенно говорит: |