Книга Антон, надень ботинки! (сборник), страница 39 – Виктория Токарева

Игнатий ушел. Лариска осталась стоять.

Появилась Кира.

Кира. Ну что?

Лариска. Ничего.

Кира. Ты ничего не сказала?

Лариска. Он запретил.

Кира. Как?

Лариска. Глазами. Он так посмотрел, что я ничего не могла сказать.

Кира. Ну и что?

Лариска. Выгнал.

Кира. Как?

Лариска. Сказал, что переведет к Самусенко.

Молчат.

Кира. Если бы ты ему не нравилась, он не перевел бы тебя к Самусенко.

Лариска. Оставь меня. Я хочу побыть одна.

Кира (обеспокоенно). Что ты собираешься делать?

Лариска. Ничего. Перейду к Самусенко.

Лариска ушла.

Кира. Но почему? Почему? Почему?

5

Вечер в училище. Играет оркестр, составленный из педагогов и учеников. Игнатий сидит на ударных, лихо стучит в барабан и тарелки. У него совсем другое выражение лица – азартное, счастливое. Он похож на мальчика, которого взяли в цирк. Все пляшут, как хотят. Лариска объята ритмом, танцует просто потрясающе. Кира стоит у стены. Лариска замечает ее. Подходит к ней.

Лариска. Ты сегодня потрясающе играла. Но платье… Вот если бы я вышла, то я бы вышла.

Кира. В том-то и дело. Кто-то может выйти, а кто-то может играть.

Лариска. А ты почему не танцуешь?

Кира. Не приглашают.

Лариска. Они, наверное, думают: раз ты хорошо играешь, значит, тебе и так хорошо.

Кира. Наверное…

Помолчали.

Ты целый месяц меня избегала. Почему?

Лариска. Не догадываешься?

Кира. Нет.

Лариска. Странно. Ты занимаешься у Игнатия?

Кира. Конечно.

Лариска. Сколько времени?

Кира. Сорок пять минут.

Лариска. Двадцать две минуты твои и двадцать две минуты мои.

Кира. Но…

Лариска. Он не просил меня любить его. Я знаю. Моя любовь не пригодилась и плавает над крышами как неприкаянная. А ты – моя подруга, вместилище моих тайн, живешь как ни в чем не бывало и занимаешь мои самые главные двадцать две минуты в жизни.

Кира (растерянно). А что я должна была сделать?

Лариска. Перейти к Самусенко.

Кира. Но Самусенко – халтурщик, а Игнатий – педагог.

Лариска. Я не в состоянии тебе объяснить то, что ты не в состоянии понять.

Кира. У тебя свои задачи. А у меня свои. Я хочу быть пианисткой, и все остальное для меня во‑вторых.

Лариска. У тебя какая-то этическая глухота.

Кира. Ты хризантема, а я – репей.

Лариска. Ты права. Но ты – не права.

Мимо прошел Игнатий. Лариска напряглась.

Забормотала.

Не думать, не думать, не думать, не думать…

Кира. Ты сошла с ума?

Лариска. Нет. Это моя гимнастика. Я каждое утро просыпаюсь и повторяю как молитву: «Мужество, мужество, мужество, мужество…» Раз пятьсот. И перед сном тоже: «Надежда, надежда, надежда, надежда…»

Раздается выстрел. Лариска вздрогнула.

Это он.

Кира. Это лопнула шина у грузовика. По-моему, ты сошла с ума.

Лариска. Ну и пусть! Любовь – это и есть умопомешательство. Особенно неразделенная.

Кира. Почему неразделенная? Может быть, у него принципы. Все-таки он – учитель. Ты – ученица. Это безнравственно.

Лариска. Я скажу ему: если он хочет, я брошу училище. Плевать мне на это училище. Сейчас пойду и скажу.

Кира. Я тебя не пущу.

Лариска. Ты пойдешь со мной.

Кира. Это нескромно. Ты бегаешь за ним навитая, раскрашенная. Мужчины ценят скромность.

Лариска. Стой здесь!

Лариска исчезла куда-то и очень скоро вернулась обратно. Волосы у нее мокрые, гладкие, прижатые к темени. Ресницы смыты.

Кира. О! На кого ты похожа!

Лариска. Кусочек рабоче-крестьянского движения. Я ведь родом из деревни Филимоново.

Появляется Игнатий. Смотрит с удивлением.

С Ларискиных волос на платье стекает вода.

Игнатий. Маркова! Что это с вами?

Лариска. Я люблю вас, Игнатий Петрович!

Игнатий (растерянно). Спасибо…

Лариска. Не за что.

Игнатий. Вот именно, что не за что. За что меня можно любить? Я уже старый.

Лариска. Ну и пусть!

Игнатий. Я не свободен!

Лариска. Ну и пусть!

Игнатий. Я выжженное поле, на котором ничего не взрастет!

Лариска. Ну и пусть!

Смотрят друг на друга не отрываясь.

Слышна музыка.

6

Учительская.

Педагоги: Гонорская, Самусенко. Включено радио. Передаются последние известия.

Игнатий сидит, углубившись в кресло.

За его спиной стоит Лариска. Она существует только в его воображении.

Лариска. Я все время пишу тебе письма, и мне кажется, я с тобой разговариваю. Родной! Любимый! Единственный! Тебе сейчас грустно. Чем я могу тебе помочь? Ничем. Только тем, что я есть у тебя. А ты у меня. Ты должен знать, что ты есть у меня, а я есть у тебя. Любовь – вот высшая заинтересованность. Считай, что мы с тобой – духовные миллионеры…

Появляется Самусенко. Это лысеющий человек, скрывающий лысину. У него прическа, которая называется «внутренний заем»: волосы от правого уха перекинуты к левому.

Они постоянно возвращаются на свое положенное место, то есть к правому уху, и свисают к правому плечу. Самусенко все время их подправляет. Может быть, поэтому, а может быть, по ряду других причин Самусенко постоянно раздражен.