Книга Захватывающее время, страница 37 – Тим Тарп

– Не переживай, – говорит Рикки. – Уверен, подарки принесут не все. Ты можешь в качестве подарка внести плату за куверт [33] .

– Что? Плата за куверт? Подарок? Да здесь что, собрались одни олигархи?

Рикки смеется, но Бетани остается серьезной. Все это очень странно. Почему я должен платить за куверт? Я пришел со своим виски.

Я вынужден признать, что этот мотель повыше классом, чем те, где обычно устраиваются подобные тусовки. В нем есть клуб, бассейн, тренажерный зал и крытый дворик со столиками, помещения для пинг-понга и аркадных автоматов. И номера в нем шикарные. И просторнее обычных.

К сожалению, вечеринка совсем скучная и лишена всякой энергетики. Когда мы приезжаем, то видим шестерых гостей, которые сидят и просто беседуют. Из крохотного магнитофончика льется какая-то невнятная мелодия, причем так тихо, что ее почти не слышно. Подарки сложены в углу, на столе стоит жирный белый торт из «Уолл-марта». Один переносной холодильник забит пивом, другой – колой.

Это ж надо, а – колой!

Хорошо, что я прихватил с собой свою верную фляжку.

С самого начала становится ясно, что с Рикки мне не пообщаться. Они с Бетани поглощены друг другом. Они разговаривают, глядя глаза в глаза и склонившись друг к другу. Они даже держат друг друга за обе руки. Еще пара минут, и они начнут называть друг друга «зайкой».

Это публичная демонстрация своих чувств большая проблема для меня из-за недемократичности. Вот сидит пара, и она правит в своей собственной вселенной, куда больше никто не допускается. Моя же вселенная значительно обширнее. Если я наедине с девчонкой, тогда все по-другому, а так я как бы приглашаю: «Все сюда, заходите! Приводите с собой братьев и сестер, берите собак». У есть меня место для всех. А мой ближайший друг, по сути, строит забор, чтобы отгородиться от остальных.

Прибывают новые гости, причем парами. В основном, девчонки из команды по софтболу со своими парнями. Тара Томпсон приходит одна, и становится совершенно очевидно, что готовится подстава. Скорее всего, Рикки позвал меня с собой, чтобы свести с ней. Конечно, Тара мне нравится. Она классная. Я бы встречался с ней, если бы не фиаско с Кэссиди. Но именно это и бесит меня. Ведь Рикки все отлично знает. Я говорил ему, что никогда не буду встречаться с ней. А он все равно устраивает против меня заговоры.

Мне не только скучно на этой вечеринке, я еще и в затруднительном положении. Я стою с парнями, которые обсуждают – подумать только! – теннис, а Тара сидит напротив рядом с Кортни и каждые пятнадцать секунд стреляет в меня глазами. Мне ничего не остается, как надолго приникнуть к своей фляжке.

Ладно, я могу с ней поговорить. Как-никак, она здесь самый интересный человек. Но тем самым я введу ее в заблуждение. Когда мы с ней сидели в ботаническом саду, все было замечательно. У меня на тот момент была девчонка. Я был окружен силовым полем, которое отталкивало романтические ожидания на мой счет. Мы с Тарой могли говорить на любые темы. Мы с ней могли даже обниматься. Но мы все равно оставались друзьями.

Я прохожу в соседний номер. Там мне не так неуютно, но скучно там так же. Все сидят кружком, а одна девчонка – ее зовут Тейлор, а фамилию не помню, – играет на гитаре и поет современные христианские гимны. Никому, кажется, не приходит в голову мысль, что это странный выбор для вечеринки с пивом. Меня же это вполне устраивает. Даже Иисус должен изредка веселиться.

В общем, скука смертная.

Естественно, у меня возникает потребность всколыхнуть это болото. Поэтому, когда песня заканчивается, я встаю на стул и говорю:

– Тейлор, это было потрясающе. – Я аплодирую ей. – А теперь попробую я. Тейлор, ты сможешь аккомпанировать мне?

Я выдаю экспромт про Саттера Кили в карибском стиле:

«Слушайте Саттера Кили,

Слушайте Саттермана,

Он мастер шпили-вили,

Он герой романа».

– А теперь танцевать! Все танцуют со мной! – я принимаюсь, словно в экстазе, двигать бедрами.

«Танцуем вместе румбу,

Танцуем танец грязный,

И жаждет халам-бунду

В штанах мой друг-проказник

Да, да, да,

В штанах мой друг-проказник».

Думаете, кто-то проникается моим настроением и поет вместе со мной? Фиг. Со всех сторон слышится: «Хватит, Саттер. Нам хочется послушать Тейлор, у нее настоящая музыка» и «Разве ты не в вытрезвителе?»

Рикки и Бетани стоят в дверном проеме. Рикки усмехается, а Бетани смотрит на меня, как на пуделя, который только что навалил кучку на ковер.

– Эй, – говорю я, – я всего лишь хочу быть полезным. Я не собирался портить вам похороны.

Я спрыгиваю со стула, подхожу к Рикки и говорю:

– Если решишь покинуть этот мавзолей, присоединяйся ко мне, я буду внизу, в аркадных играх.

Я не большой мастер аркад, но они все лучше, чем эта вечеринка. В ресторане я покупаю «7Up» и направляюсь в атриум. Внезапно я слышу, как какая-то девчонка кричит:

– Эй, Кармайн!

Через вестибюль с тремя подругами идет Шоуни Браун, моя давняя подружка из тех времен, когда я сходил с ума по брюнеткам с карими глазами. Кармайн – так меня зовут в придуманных нами самими сценках из жизни итальянских мафиози. По сути, мы оба Кармайны, поэтому я кричу в ответ:

– Йо-хо-хо, Кармайн, как дела?

Она что-то говорит своим спутницам, и те идут дальше к лифтам, а она – ко мне. У нее очень сексуальная походка.

– У меня все брависсимо, Кармайн. А ты что здесь делаешь? – спрашивает она на ломаном английском.

– Ничего. Просто хочу оказаться подальше от тех зануд наверху и их недоделанной вечеринки, – на таком же английском отвечаю я. – Ты знаешь, о чем я?

– О, да, я как раз туда иду. Что, все так плохо?

– Даже не думай.

– Нет, это ты даже не думай.

– О, ты рвешь мне яйца.

– Нет, это ты рвешь мне яйца.

Мы могли бы продолжать так и дальше, но мы уже лопаемся от хохота.

– Ну, а если серьезно? – говорит она, отсмеявшись. – Вечеринка действительно недоделанная?

– Помнишь ту тусу у Хитер Саймонс? Когда вдруг выяснилось, что ее родители дома?

– Аж до такой степени?

– Может, не до такой, но все равно плохо.

– Вот черт. А я рассчитывала выпить и повеселиться. Что у тебя в чашке, виски и «Севен»?

– Естественно. Хочешь глотнуть?

– А как же. – Она отпивает и возвращает мне чашку.