Онлайн книга «Я исповедуюсь»
|
– Как Примо Леви? [398] Впервые за весь вечер Бернат меня не обругал. Я посмотрел на него, открыв рот от удивления, и он продолжил: я имею в виду, что он покончил с собой, когда состарился. Он мог бы сделать это раньше, как только вышел из ада. Или как Пауль Целан [399] , который тоже долго собирался. – Они покончили с собой не потому, что пережили ад, а потому, что про него написали. – Теперь я не улавливаю твоей мысли. – Они про него написали, после чего уже могли умереть. Так я себе это представляю. А еще они, видимо, поняли, что писать об этом – значит переживать все снова, а переживать годами ад невозможно. И они умерли оттого, что описали тот ужас, который уже однажды испытали. В результате – столько боли и отчаяния, сведенных в тысячу страниц или в пару тысяч стихов. Вместить в небольшую стопку печатных страниц столько страдания кажется почти саркастической насмешкой. – Или вот в такую дискету, – сказал Бернат, вынимая одну из дискет, стоявших на подставке. – Вся исполненная ужаса жизнь – на ней. Только тут я заметил, что, уходя, Маттиас Альпаэртс забыл грязную тряпицу на столе в моем кабинете. Или нарочно оставил ее. Или подарил мне. Я заметил ее, но не решался прикоснуться. Вся исполненная ужаса жизнь была заключена в этой грязной тряпице, как на дискете. Или как в книге стихов, написанной после выхода из Освенцима. – Слушай, Бернат… Вот что… – Да? – Мне сейчас что-то не до компьютеров. – Как и всегда. При одном виде экрана ты идешь на попятную. Бернат сел, подавленный, и потер лицо руками – я полагал, что это моя привычка. Зазвонил телефон, и Адриа вздрогнул. 51 – Это слова Горация: Tu ne quaesieris (scire nefas) quem mihi, quem tibi / finem di dederint, Leuconoe, nec Babylonios / temptaris numeros [400] . Молчание. Кто-то смотрит в окно. Кто-то – в пол. – А что это значит? – спросила смелая девушка с длинной косой. – А вы что, не учили латынь? – удивился Адриа. – Ну… – А ты? – Вопрос был парню у окна. – Я… в общем… Снова молчание. Адриа Ардевол в испуге обратился ко всей аудитории: – Кто-нибудь изучал латынь? Хоть у кого-то из студентов отделения эстетических идей и истории эстетики когда-нибудь был курс латыни? После долгих выяснений стало понятно, что латынь изучала всего одна девушка, с зеленой повязкой на голове. Адриа несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. – Простите, а что здесь хотел сказать Гораций? – То же, что сказано в Деяниях, во Втором послании Петра и в Апокалипсисе. Молчание стало еще более напряженным. Наконец кто-то находчивый спросил: а что сказано в Деяниях и прочем? – В Деяниях и прочем сказано: «придет же день Господень, как тать ночью». – А про какого господина тут речь? – Кто-нибудь читал Библию хотя бы один раз? Чтобы избежать нового постыдного молчания, Адриа сказал: знаете что? Оставим эту тему. Или нет, в пятницу принесите мне какую-нибудь фразу из любого произведения литературы, имеющую отношение к этому топосу. – Простите, а что такое топос? – А еще до пятницы вы должны прочитать какое-нибудь стихотворение. И сходить в театр. Я спрошу. Тут, увидев обескураженные лица студентов, он проснулся в испуге. Осознав, что это не сон, а воспоминание о последней лекции, он готов был расплакаться. И в это мгновение понял, что очнулся от кошмара, потому что звонил телефон. Вечно этот проклятый телефон. На столе в его кабинете – работающий компьютер. Он никогда не поверил бы, что такое возможно. Лица Адриа и Льуренса казались бледными из-за света от экрана, в который оба внимательно глядели. – Видишь? – Льуренс двигал мышкой, и курсор бегал по экрану. – Теперь давай ты. Адриа, высунув кончик языка, передвигал курсор. – Ты что, левша? – Да. – Подожди, я переложу мышь на твою сторону. – Слушай, мне не хватает коврика, он слишком маленький. Льуренс засмеялся про себя, но Адриа уловил его смех: – Не хихикай: это правда, он мне мал. Когда Адриа натренировался немного в работе с мышкой, он был посвящен в тайны создания текстового файла, который, как оказалось, напоминал какой-то бесконечный необыкновенный, волшебный свиток. – Нет, понятно, что… – Что «что»? – Что это очень удобно… Но мне лень. – А потом тебе надо будет освоить электронную почту. – Ой нет. Нет-нет… У меня много работы. – Это очень просто. А электронная почта – основа основ. – Я умею писать письма. А внизу есть почтовый ящик. В конце концов, существует телефон. – Отец сказал, что ты не хочешь мобильник. – Льуренс помолчал вопросительно. – Это так? Телефон, уставший звонить безрезультатно, замолк. – Мне он не нужен. У меня дома есть чудесный телефон. – К которому ты не подходишь! – Нет! – отрезал Адриа. – Напрасно теряешь время. Покажешь мне, как писать на этой штуковине и… Сколько тебе лет? – Двадцать. – Показывая на одну из иконок: – Сюда ты должен нажимать, чтобы не потерялся текст, который ты написал. – Это меня ужасно пугает… Вот видишь? Бумага не может потеряться. – Еще как может! А еще может сгореть. – Знаешь, а я помню тебя, когда тебе было всего два дня. В роддоме. – Да? – Твой отец с ума сходил от счастья! Он был невыносим. – И теперь тоже. – Ну, я хотел сказать… – Вот, видишь? Так ты сохраняешь документ. – Я не видел, как ты это делал. – Вот так, видишь? – Ты слишком быстро это делаешь. – Смотри: берешь мышь… |