Книга Самая красивая, страница 5 – Эвелин Роджерс

Между ними повисло молчание. Сэм не чувствовал себя неуютно, но ей явно было не по себе, потому что она ерзала на табурете. Краем глаза он следил за ее движениями.

– А вы часто сюда приходите? – спросила она.

Тот же вопрос, что он недавно задал ей. Блейку понравилось, что она подражает ему. Он улыбнулся:

– Это же старомодный вопрос…

Я по-другому не умею. – Чарли играла с орешками, то перемешивая их в плошке, то выкладывая рядком на стойку бара. – А честно говоря, я вообще никак не умею – ни по-старомодному, ни по-современному. Так что вам придется подучить меня.

– Чарли, да никак вы флиртуете со мной? Она кивнула:

– Ну да. И как у меня получается?

Чарли задала этот вопрос очень серьезным тоном, словно ответ много для нее значил. Что-то тут происходило, только Сэм не мог понять, что именно. В одном он не сомневался: сейчас ситуация ему неподвластна.

А может, все дело лишь в том, что перед ним самая настоящая женщина девяностых?

– Получается замечательно, – вымолвил он. – Очень хорошо получается. Вы извините меня? – Встав, он подошел к вешалке, снял с крючка свою куртку, вернулся к стойке, сел на табурет и прикрыл ею низ живота.

У нее был до того невинный вид, что Сэм не мог понять, догадалась ли она, что именно он прикрывает. Однако Чарли с таким вниманием разглядывала остатки соли на бокале из-под коктейля, что, пожалуй, заключил Сэм, она все-таки сообразила, в чем дело.

Хорошо хоть Чарли не убежала, схватив сумочку.

– Я работаю со стариками, – сказала она. – Я хотела, чтобы вы что-нибудь обо мне узнали.

– Думаю, это – серьезное дело. А что вы подразумеваете, говоря, что работаете с ними? Держите что-то вроде дома для престарелых?

– Да, что-то вроде этого, – кивнула Чарли. – Я так много времени провожу со стариками, что мне даже странно говорить с человеком, имеющим собственные зубы.

Сэм широко улыбнулся.

– Вы уверены, что эти настоящие? – спросил он, указав на свои зубы.

– Абсолютно. Можете не сомневаться: я узнаю разницу с первого взгляда, каким бы умелым ни был ваш дантист.

– А что еще вы заметили?

– Вы в отличной форме. – Блейку стало казаться, что она огромным усилием воли заставляет себя не смотреть на его живот и бедра. – Занимались когда-нибудь спортом?

– Несколько десятилетий назад я играл в бейсбольной команде Техасского университета.

– Я мало знаю о спорте, – заметила Чарли.

– А я, если не считать моего престарелого дядюшки, почти ничего не знаю о стариках, – парировал Блейк.

– Вы женаты?

– Нет. А вы?

– Определенно нет. – Эти слова прозвучали как взрыв.

– Значит, разведены. Не удивляйтесь, Чарли, я разбираюсь в таких вещах. Знаете, я сам прошел через развод, это было очень давно – сразу после колледжа.

– И у вас ни разу не возникало соблазна снова вступить в брак?

– Нет. А у вас?

– Никогда. У меня не получилось.

Наклонившись ближе к Чарли, Сэм провел пальцем по ее щеке.

– Не получилось что?

– Не получилось… – Она задумчиво посмотрела на него. – Вы тоже флиртуете?

– Пытаюсь, черт побери!

– Только не оставляйте этих попыток. Вы скоро будете у цели.

Сэм не стал спрашивать, где находится эта цель, потому что не хотел терять надежды.

– А дети у вас есть? – спросил он. Она отрицательно покачала головой.

– А у вас?

– Нет.

Уж слишком она была серьезной – это ее даже немного портило. Блейк решил, что настала пора появиться Сэму Спортсмену, и принялся играть орешками, выкладывая их в разном порядке. Некоторое время Чарли наблюдала за ним, а потом, усыпив ее бдительность, Сэм щелчком бросил орешек в ее сторону. Она отбила пас, и они стали играть. Не прошло и нескольких минут, как он разбросал вокруг нее почти все орешки. Чарли огляделась по сторонам.

– Похоже, вы любите игру, – заметила она.

– Очень. Это у нас фамильная черта.

– Зато моя семья была весьма консервативной.

– Была? – переспросил Блейк.

– Они все умерли, – пояснила Чарли, причем в ее голосе не звучало и намека на печаль, нет, она просто сообщила ему это как данное.

– Наверное, одиночество особенно трудно переносить в рождественские дни.

– Я уже давно одна, – ответила Чарли. – И привыкла к этому.

Что-то шевельнулось у него внутри: похоже, Чарли просто бравирует. Ни детей, ни семьи, однако она не просит сочувствия. Черт возьми, она нравилась ему все больше и больше.

Бармен забрал у них пустую плошку.

– Ну что, детки, хотите еще игрушек? – спросил он. Покачав головой, Сэм шепнул Чарли на ухо:

– Все, что мне нужно для игры, у меня уже есть. Вздрогнув, она опустила веки.

– У меня тоже.

Блейку показалось, что он вот-вот лишится рассудка или столкнется с чем-то весьма увлекательным и интересным. Заиграй сейчас дюжина скрипок, он не был бы так поражен.

Заметив, что освободился один из столиков, они быстро пересели за него, заказав по пути пару закусок. В течение следующего часа, пока Чарли попивала очередные полторы порции коктейля, разговор шел о кино (он любил триллеры, а она – заграничные фильмы) и о книгах. Как ни странно, Сэм предпочитал художественную литературу, а Чарли – документальную. Заговорив о музыке, они вступили в безнадежный спор о роке, джазе и Бахе.

Пока они болтали, в баре становилось все более шумно, и им пришлось подвинуться ближе, чтобы лучше слышать друг друга. По правде говоря, Сэм нарочно старался говорить тише, чтобы Чарли подсела к нему. Блейк поздравил себя, вспомнив этот старый трюк.

Ему так и хотелось рассказать ей о своих журналистских планах и спросить, о чем мечтает она, но тогда разговор стал бы слишком серьезным. Впрочем, Сэм и так был довольно серьезен, только его профессиональные планы не имели отношения к беседе.

Сэм как бы ненароком рассказал ей парочку двусмысленных анекдотов. Чарли не стала прикидываться, что не понимает их, но и не смеялась, а лишь слегка улыбнулась, и ему это очень понравилось.

Блейк даже не помнил, кто из них первым предложил узнать, есть ли в отеле свободные номера. Однако часов в десять он обратился за помощью к одному своему приятелю, работавшему в «Хилтоне», с просьбой уступить один из тех номеров, которые всегда придерживали свободными на случай неожиданного приезда какой-нибудь знаменитости. Сэма, спортивного журналиста, конечно, нельзя было счесть знаменитостью, но он вращался среди известных спортсменов и болельщиков, которые любили заключать всевозможные пари, и, как человек, просвещенный в области спорта и жизни спортсменов, мог снабжать спорщиков интересной информацией.