Онлайн книга «Медовый месяц»
|
А потом говорит: – Но ведь ты делаешь все это, верно? Насколько я знаю Черил, с этой малышкой нет другого пути, как только торты и букеты. Я сказал, что мы нашли компромисс. Мы сошлись на том, что еще две недели протянем эту дребедень. Две недели, а потом конец. Это для меня еще туда-сюда. – И Черил согласилась? – спросил Том. – Черил любит сложные задачи, – ответил я, а потом рассказал, что раньше она работала над шоу, где переделывали жилые дома – из функциональных пригородных жилищ пятидесятых годов за двое суток их превращали в марокканские дворцы. Так что да, она согласилась. Том задумался, а потом сказал: – Она умная девчонка. Понимает, что ты делаешь это ради нее. Он ошибся. Я делаю это не ради нее. Но только так Том может найти во всем этом хоть какой-то смысл. В машине по пути на встречу с заказчиком мне звонит на сотовый Черил – хочет узнать, о чем я думаю. Она только что виделась с психиатром, очевидно, ей показалось, что я вел себя странно, и потому она хочет узнать, о чем я думаю. – О сказочных траханьях в моем холостяцком прошлом. – Послушай, – говорит она, – зачем тебе так вести себя? – Я не единственный, кто ведет себя странно. Не похоже, что у меня эксклюзивные права на странное поведение. Почему ты сразу делаешь заключения в отношении меня? Она не отвечает, но я-то знаю, почему она делает заключения. Потому что назад дороги нет. – Детка, – говорит она через мгновение о том, куда мы поедем на медовый месяц, – мне нужно сообщить тебе: в Европу я не хочу. – Вот так она разговаривает. – Почему? – спрашиваю я. – В Европе дожди. – А как же Микеланджело? – Что ты хочешь сказать? – спрашивает она. – Я хочу сказать… гм… что в Европе иногда идет дождь, но как же Микеланджело? – Милый, – говорит она, – Микеланджело – это круто, но мы сейчас говорим о моем медовом месяце. Я говорю: – Так, значит, ты не хочешь увидеть Энтони Хопкинса на сцене в Лондоне? – В Лондоне? – спрашивает она с легким сомнением в голосе… с явным сомнением. Я что-то говорю насчет того, что не принято жениху умыкать невесту в неизвестном направлении. Черил выходит из себя: – Ты уже забронировал отель в Лондоне! Она повышает голос. – Не надо заключений! – говорю я. – А где же? – кричит она. – На маленьком островке у Западного побережья – туда можно просто запрыгнуть. – Сладкий! – говорит она. Я просил ее – много раз просил – не называть меня так. И попросил еще раз. Тогда она вешает трубку со словами: «Ты в моих молитвах». Тебе известно, что мысли создают в мозгу кислоту, которая просачивается вниз (создавая хаос в груди, если не проявить осторожности) и в конце концов выделяется поджелудочной железой? Будь здорова. Алекс. От: alexlyell@hotmail.com Кому: honeypot@webweweave.со. uk Тема: Привет Дата: 14 апреля, 23.15 Хани! В Голливуде уже давно пора спать, а мы так и не решили вопрос с медовым месяцем. Черил пришла со своих занятий по тайбо и сказала: – Моя мама сводит меня этой свадьбой с ума. Похоже, ее мать, сроду не слышавшая об изящно наступающей старости, – я сомневаюсь, слышала ли она о наступающей старости вообще, – взялась за тайбо. Черил говорит: – Я сказала маме – никакого белого сахара ни в каких блюдах на приемах, даже в свадебном торте. Похоже, что это небольшая жертва, у Фанелли огромный выбор естественно подслащенной органики – а она опять за свое: белый сахар ничем не отличается от концентрированных соков, которые ей немного противопоказаны, так что она может по-прежнему пить обычную кока-колу. Я ей говорю: здрасьте! Фруктоза оказывает на тело совсем другой эффект, она не вводит в твою кровь сахар волнами, как на американских горках, и лучше поверить мне в этом, так как я живое тому подтверждение. А мама говорит: она ничем не отличается от сахара, «дорогуша», будто она лучше знает, потому что она моя мама, а наше поколение просто дурит себе задницу. Тогда я говорю: так кто из нас счастливее? Ты или я? Кто стройнее, кто богаче, кто подцепляет парней? – Последнего ты не сказала, – заявил я. – Ты прав, – согласилась она и со вздохом уселась на кожаную кушетку. – А что общего между фруктозой и богатством? – спросил я. – Не знаю, – ответила она. – Ведь ты богаче благодаря мне. Ты богаче лишь потому, что твоя глупая разведенная мать оказалась так глупа, что заключила самый жесткий добрачный договор. – Знаешь, иногда ты говоришь так, будто брак – это всего лишь разновидность бизнеса. Я пропустил ее слова мимо ушей и сказал: – Тогда не тройной ли это повод для морального зазнайства? Счастливее, стройнее, богаче? Или праведная награда от небес за питье обычной кока-колы? – Да, – ответила она, – так оно и есть. – И снова встала. – Я отсидела себе ягодицы в агентстве, и мне жарко. Черил – импресарио в одном из агентств, и ее карьера здорово воспряла после лечения. Ей, как она сказала, жарко. Она прекрасно умеет отделять пшеницу от мякины (хотя сама не ест ничего подобного). Черил посмотрела на меня и сказала: – Ты так много работаешь, что от тебя и пыли не останется, детка. Что ты пишешь? – и заглянула в мой открытый ноутбук. – А как насчет Мадагаскара? – сказал я. – А Марракеш? А что скажешь про Рио-де-Жанейро? – Ты отказался от Европы? – осторожно спросила она. – Ради тебя, детка, – ответил я. И я действительно так считал. – Сладкий, – сказала она, – слад… – и тут вспомнила. – То есть милый. А можем мы поехать куда-нибудь на Гавайи, в Барбадос или в Акапулько? Я пытался сказать ей что-то о культуре, о том, что нужно самосовершенствоваться. Черил девяносто процентов своего времени, когда не спит, посвящает самосовершенствованию. Но тут она этого не захотела, ей хочется поваляться на пляже. Я сказал: – Терпеть не могу валяться на пляже. – Разве это должно быть так трудно? – проговорила она. – Что? – спросил я. – Отношения – разве они должны быть такими трудными? Я сказал, что не знаю, нам, вероятно, нужно прослушать курс лекций, купить новые пособия. Отточить наше мастерство. Она ответила, что это неплохая мысль, и мы завалились в постель. |