Книга Красотки из Бель-Эйр, страница 63 – Кэтрин Стоун

Фрэн перелистала календарь на две недели вперед. Это был календарь Роба, но Фрэн отмечала на полях расписание переездов Эмили и работающих в штате журналистов.

– Вы хотите встретиться с ней до того, как будут объявлены номинанты?

– Я хочу встретиться с ней, как только это будет возможно.

– Хорошо. Посмотрим. Она будет в Нью-Йорке, а вы – в Сан-Франциско. Днем четырнадцатого как будто можно. – Фрэн постучала ухоженным пальцем по странице календаря, дата на которой была обведена большим красным сердцем. – В три подходит?

– Подходит. Поставьте на три и освободите остаток дня. А что это за красное сердце?

– Боже, какой неисправимый романтик! Четырнадцатое февраля, Роб Адамсон, это День святого Валентина.

– А вы – неисправимый скептик, – с легкостью парировал Роб, быстро приняв решение. Он хотел поговорить с Эмили наедине, исключив возможное вторжение. – Что ж, стану Валентином для всего персонала и закрою контору в три часа дня.

– Вы шутите?

– Нет. Соорудите-ка несколько памяток в виде миленьких маленьких сердечек и разошлите по комнатам.

– С удовольствием. Но в три часа вы все равно встретитесь с Эмили?

– Да.

* * *

Эллисон сидела у огромного окна в бархатной столовой только что открывшегося «Шато Аспен» и наблюдала, как зарождается сулящий метель день. Она обхватила ладонями кружку с густым горячим шоколадом и улыбнулась.

«Вероятно, я похожа на довольную кошку. Тепло, уютно, ощущение полного счастья – сидеть вот так у окна и смотреть, как в вихре ветра кружится снег».

Тепло. Именно таким словом отметила Эллисон этот миг, эти выходные, каждую минуту, которую она провела с Роджером Тауном. Так было с самого первого момента их встречи – тепло, но не жарко, никакой опасности, только чудесное ощущение покоя.

Так же, как с Дэном.

Тепло без огня, но, может быть, тепло станет огнем. Эллисон считала, что такое возможно, но не спешила. Ей хорошо и сейчас.

Эллисон задумалась над тем, совпадают ли ее ожидания с ожиданиями Роджера. Вчера Эллисон приехала в Аспен, чтобы провести здесь выходные, и Роджер проводил ее прямо в ее элегантный номер, а когда Эллисон устроилась, провел по гостинице, а затем прокатил по Аспену. За этим последовали ужин при свечах и рюмочка перед сном у ревущего пламенем камина, дополненная жареными каштанами.

Эллисон проснулась рано, спустилась в столовую и нашла место у окна, где можно было пить горячий шоколад и безмятежно любоваться метелью.

– Доброе утро, Эллисон.

– Роб! Привет. Вы все-таки приехали. Роджер волновался.

– Мы добрались вчера поздно вечером. В Денвере была длительная задержка из-за метели, которая, как я вижу, переместилась в Аспен.

– У меня такое чувство, будто я сижу внутри стеклянного шара – внутри домик в горах – и кто-то встряхнул этот шар. – Эллисон улыбнулась. – Мне нравится, но лыжники, по-моему, будут не в восторге.

– Вероятно, она быстро кончится, небо прояснится и останется только свежевыпавший снег. А вы не катаетесь на лыжах?

– Нет.

– Можно к вам присоединиться? Роджер скоро спустится?

– Да, конечно. Я ничего не знаю про Роджера. – Эллисон слегка нахмурилась. – Элейн тоже сейчас подойдет?

– Сомневаюсь. Думаю, Элейн еще долго не встанет. – Роб сел напротив Эллисон и попросил официантку тоже принести ему горячего шоколада. Он наклонился вперед и, увидев почти полную кружку Эллисон, спросил: – А суфле вы уже съели?

– Здесь нет суфле!

– Нет? И Роджер называет это роскошной гостиницей?

– Это роскошная гостиница. За исключением суфле, а его, наверное, можно заказать, здесь все, пожалуй, безупречно.

– Пожалуй?

– Ну, я думала о том, что не помешало бы поставить прямо здесь мягкое кресло, в которое можно было бы забраться с ногами и провести так весь день, попивая горячий шоколад.

– В столовой?

– Да! Вы полагаете, это слишком смело?

– Вовсе нет. Какие еще недочеты?

– Я бы повесила на стены несколько фотографий нашей подруги.

Нашей подруги, отметил Роб. Как жаль, Эмили не знает, что у нее есть друзья.

– Вы хорошо ее знаете? – как бы между прочим спросил Роб, радуясь, что разговор так легко коснулся Эмили.

– Эмили?

– Да.

Эллисон поколебалась, прежде чем ответить.

– Я думаю об Эмили как о подруге, – начала Эллисон после минутного молчания. – Мне она очень нравится, но, по-моему, я недостаточно хорошо ее знаю. Она очень замкнутая.

– А лезть в душу не в ваших правилах.

– Да, думаю, что так. – Эллисон не знала, стоит ли ей продолжать, но, увидев озабоченность в глазах Роба, заговорила снова: – Мне интересно, не было ли чего-то – чего-то очень неприятного – в прошлом Эмили. Это только ощущение. – Эллисон слегка нахмурилась. – Странно, что у такого приятного, красивого и талантливого человека, как Эмили, маловато уверенности в себе.

– Да, мало, – тихо согласился Роб.

– Но я знаю, что Эмили наслаждается работой для «Портрета», – помедлив секунду, сказала Эллисон.

– Правда?

– Да. – Эллисон сказала о том, что полагала правдой, хотя Эмили никогда ей об этом не говорила. – Точнее, я думаю, что это с вами ей очень нравится работать.

– Надеюсь.

Роб и Эллисон несколько минут в молчании созерцали снежные вихри.

– Кстати, о «Портрете», – заговорил Роб, отвернувшись от слепящей белизны метели и обращаясь к улыбающимся зеленым глазам, рыжевато-золотистым кудрям и разрумянившимся щекам. – Я бы хотел сделать ваш портрет. Выдающийся дизайнер по интерьерам.

– Я?

– Конечно. Мне бы хотелось, чтобы статья появилась после открытия «Шато Бель-Эйр», возможно, в августовском или сентябрьском номере.

О Белмиде напишут в июньском выпуске «Архитектурного дайджеста». Так решили Клер и Стив. Стержнем статьи станет Белмид – его архитектура, история, последнее решение интерьера… Белмид, а не Эллисон. Статья в «Портрете» будет совсем другой – рассказ о ней, а не о Белмиде и «Шато Бель-Эйр».

– Я польщена, Роб.

– Это – да?

– Это – нет, – мягко ответила Эллисон. – Слишком скоро.

– Вы думаете, что ваш успех – случайность?

– Нет… – «Я просто привыкла считать золотые медали после победы».

– Это из-за несчастного случая? – участливо спросил Роб.

Значит, Роб знает. Вероятно, он знал с самого начала, с того дня в июне прошлого года, когда они встретились в душистой сиреневой нише.