Книга Мозаика любви, страница 23 – Наталья Сафронова

«Зачем я еду? Куда хочу приехать? Какой поворот спирали моей жизни привел меня к этому человеку? Что в нем осталось от того загадочно-желанного мальчика, который должен был составить счастье всей моей жизни? Имя? Профиль? Голос? Я же сама недавно делала передачу о переменах. А хочу только одного — не менять больше ничего. Не надо мне новых людей, новых увлечений, даже новой сумки не надо. Нет сил привыкать, преодолевать, превозмогать. Может, это тот самый кризис, которым всех пугают? А может, все стали взрослыми, наконец? Небо ровное и низкое, как плохо побеленный потолок, на таком не может быть ни светлых восходов, ни романтических закатов. Такое небо над головой сейчас как раз для меня».

— Музыку включить? — заметив смену настроения спутницы, спросил Анатолий.

— Может, не надо? — поспешно отозвалась Таня, представив бодрые звуки попсы под этим небом, но, спохватившись, что водитель имеет право на развлечения, если пассажир не хочет поддерживать беседу, поправилась: — Как хочешь, только не очень громко.

— Такую музыку тихо слушать нельзя, — серьезно заметил он, настраивая музыкальный центр.

— Ты рок любишь? — испугалась Таня.

— Нет, это гораздо сильнее. Слушай, — строго велел Лобанов.

Раздались звуки народных инструментов, и салон модной европейской машины, несущейся по просторам Среднерусской возвышенности, заполнил сильный женский голос, печально выводящий слова старинной песни: «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина, головой склоняясь до самого тына». Звуки были родными, далекими и такими красивыми, что у Татьяны навернулись слезы на глаза.

— Ну как? — поинтересовался Анатолий, когда песня отгремела и стихла, а потом, заглянув Татьяне в лицо, неожиданно заявил: — Теперь твоя национальность не вызывает у меня сомнений.

— Почему? — удивилась Таня, но не вопросу, а ощущению, что ее тоска и сомнения растворились и вытекли вместе с парой слезинок из глаз.

— Потому что настоящий русский человек должен плакать от правильно спетой русской народной песни, так же как хохол чувствовать в горле спазмы от слов: «Ты ж мое солнышко, ты ж мое ясное…»

— Так это у тебя тест такой, антисемитский? — засмеялась Таня.

— Не права, у меня «Хаванагила» тоже есть в классическом исполнении хора под руководством Турецкого. Это просто способ заполнить графу «национальность», — обстоятельно пояснил Лобанов.

— Не ожидала, ну еще что-нибудь поставь. Это Кадышева? — угадала слушательница.

— Да, у меня пара ее дисков, все лучшее, что есть в репертуаре, — похвастался Толя.

— А «Шумел камыш» есть? — спросила Таня озорным голосом.

— Есть, но рановато еще слушать эту песню. Хотя, подожди, я тебе создам необходимые условия, — с этими словами он потянулся и достал из бардачка плоскую пластиковую бутылку коньяка «Хеннесси», которые продают только на борту международных авиарейсов. — Из горлышка будешь?

— Подожди, у меня в сумке мандарин есть, сейчас организую закуску. За наше путешествие! Будь здоров! — Она отхлебнула коньяка.

— Ты сказала два тоста, поэтому два глотка, — подначил одноклассник.

— Надеешься, что пьяная женщина будет легкой добычей? — заподозрила Таня, жуя мандарин.

— Женщина всегда добыча. Посмотри, — и он показал вверх.

В обшивке облаков вдруг открылся маленький круглый люк, и в него тут же просунулись длинные тонкие щупальца солнечных лучей. Облака вокруг отверстия пошли мелкими красноватыми трещинками. Как застывшая лава под напором огненной жижи, облака от ветра стали ломаться, крошиться и отваливаться кусками, обнажая блеклую, но чистую синеву осеннего неба. Туннель кончился, стены отступили, и с холма, на который вырвалась дорога, они увидели золотые коронки монастырских колоколен и влажную улыбку Плещеева озера. Город, как добродушный великан, приветствовал их с обочины.

— Будем заезжать? — перекрывая звуки балалаек, прокричал Анатолий.

— Нет, лучше полюбоваться издалека, — ответила Таня, приветственно подняв в сторону Переславля пластиковую бутылку, словно старинный кубок.

— Мак, мне пора закусывать, — честно призналась путешественница, решительно завинчивая наполовину опустошенную бутылку. — Последний раз чувствовала такой же шторм внутри на прошлый Новый год. А я — женщина серьезная, мало пьющая.

— А что случилось на Новый год? — Анатолий решил злоупотребить тем преимуществом, которое дает вынужденное воздержание за рулем, и узнать побольше о личной жизни своей школьной подруги.

— Мы встречали его тихо, ко мне приехала наша Маринка Худякова. Но первого числа ее начал поздравлять давний кавалер. После того как он позвонил три раза с интервалом в пять минут, мы сообразили его пригласить. Ну тут началось шоу. Он совершенно неуемного темперамента. Привез ящик шампанского, деликатесы какие-то, мы начали на стол накрывать, он говорит, все бросаем, поехали борщ есть. Мотались как сумасшедшие чуть не сутки, пока нас где-то гаишник не остановил. Но потом, помню, этот же гаишник, на патрульной машине нас в следующий кабак привез. Я думала, что мой слабо тренированный организм не выдержит.

— Выдержал? — предположил Толя.

— Да, но долго мысли о выпивке не допускал. Я есть хочу! — напомнила она капризно.

— Скоро будет одно местечко, где готовят отличную солянку. А чем дело с кавалером-то кончилось? Маринка замуж вышла? — Анатолию хотелось всеобщего счастья.

— Ой, не знаю, они уже много лет друг другу характер показывают. Безнадежно, в нашем возрасте все уже такие умные, что в будущее не верят, — поставила диагноз Луговская.

— А в прошлое? — Вопрос был провокационным.

— Прошлое, конечно, надежнее. Заметил, как на дне рожденья Галины Григорьевны все друг к другу потянулись? Ты с кем-нибудь после этой встречи разговаривал? — Тане хотелось сохранить нейтральный тон.

— Только с Женькой. Но собираюсь Крупинкину позвонить, предложить ему работу, — поделился Мак.

— Хорошо бы. Он очень стесняется, что сидит без работы, мне Милка жаловалась, — поддержала Таня.

— Мы приехали. Закусывать будем здесь. Анатолий припарковал машину и, открыв дверцу, помог выйти своей пассажирке, окутанной легким облачком коньячно-цитрусового аромата.

— Привет, подруга! Звоню вчера вечером, ребенок печальный отвечает, что мамы нет, уехала с утра, и когда будет, неизвестно. И это в нерабочий день. Как понимать? Загуляла? — Красивое контральто Нины ласкало слух независимо от критического содержания ее речи.

Татьяна легко признала все.

— Что «все»? — возмутилась подруга. — Требую подробностей! Что за таинственные исчезновения?

— Ты сидишь? Лучше ляг, а то упадешь. Я была с Маком в Ярославле. Он ездил туда подписывать контракт и пригласил меня, представляешь, какой поворот сюжета? — Таня не стала тянуть, начала с главного.