Книга Бегущая против волны, страница 50 – Людмила Толмачева

— Давно. Тебе с сахаром или со сгущенкой? — быстро откликнулся Виктор.

— С сахаром.

Он в отличие от своего друга был почти трезвым, разве что его карие глаза, большие и глубокие в свете костра, так и лучились ласковой грустью. Ирина старалась избегать его говорящего взгляда.

— М-м, какой аромат! — от удовольствия она закрыла глаза, обнимая ладонями чашку с чаем.

— Я туда листьев брусники и земляники бросил.

— Чудо! А сам почему не пьешь?

— И себе налью. Ты не устала на этом стуле сидеть? Погоди, я устрою тебе кресло.

Он вытащил из палатки надувной матрас и спальник, соорудил из них удобное сиденье, пригласил Ирину:

— Прошу!

Она уселась, вытянув затекшие ноги, и зажмурилась, упоенная неожиданным комфортом, душевной свободой, беззаботностью.

— Витя, расскажи о себе, — попросила она.

— О себе? — машинально переспросил он, думая о чем-то совершенно другом.

— Как ты жил все эти годы? У тебя семья?

— Да. То есть… Вот об этом как раз говорить не хочется.

— Хорошо. Расскажи о своей работе.

— Сейчас дела пошли в гору, поперло, как говорится. Тьфу, чтоб не сглазить. У меня небольшой бизнес — окна, двери, входные группы. Недавно заключил контракт со строительной фирмой, солидный контракт, если сравнивать с предыдущей мелочовкой. Так что…

Он замолчал, помешивая догоравшие в костре головешки. Ирина смотрела на бывшего одноклассника и не узнавала в этом большом и сильном мужчине того мальчишку, с которым проучилась все десять лет, — застенчивого, вихрастого, незаметного. Она вообще никого не замечала, кроме своего Кузнецова. Ах, Миша, Мишенька! У нее вдруг потекли слезы.

— Ира, ты чего? — растерялся Виктор, заметив ее мокрые щеки.

Он достал из кармана платок, подошел, промокнул слезы, сел рядом на стул.

— Так. Детство вспомнила, наших ребят, — она подняла глаза, полные слез, на Виктора. — Мишу Кузнецова.

Они помолчали. Вдруг Виктор кашлянул и тихо заговорил:

— Мы с Гришкой были недавно у него, оградку подправили. Ее дождями подмыло — покосилась. Надо бы и памятник подновить, фундамент кое-где покрошился. Думаю, на той неделе приедем, сделаем. Отец-то у него умер, некому этим заниматься.

— Умер?

— Скоро год будет.

Они снова замолчали. Ирина теперь уже спокойно, с тихой печалью вспоминала день похорон Миши Кузнецова, ее первой школьной любви. Было это в конце лета, когда они догуливали каникулы перед одиннадцатым классом. Он утонул, купаясь с ребятами в самом глубоком месте озера, где, как говорили, были не то омуты, не то воронки. Искали его долго, почти двое суток. Мать с отцом поседели за эти сутки. Их отпаивали валерьянкой, кололи уколы. Единственный сын, краса и гордость школы, умный, талантливый, добрый. «Какая пара!» — восхищались учителя на школьных вечерах, глядя на них с Мишей. Ему прочили большое будущее, а ей — счастливую семейную жизнь.

Ирина грустно улыбнулась одними губами, посмотрела на Виктора. Он как будто ждал ее взгляда. Так ждет верный пес — не мигая, терпеливо, боясь пропустить ответный взгляд.

— Ира, а как твои дела? Я видел твою дочку. Красавица.

— Спасибо. Но одной красотой жив не будешь.

— Что-нибудь не так? — осторожно спросил он.

— Все не так, Витя. Кувырком и наперекосяк. С мужем разошлась. У него теперь новая семья, маленький сын. Пробовала и я заново устроить судьбу, но не вышло. Не с теми меня жизнь сводит. Не везет, одним словом.

— Не знаю, уместно ли мое признание, — вдруг решился он на главные слова, которые Ирина давно прочитала в его глазах, — но я должен это сказать, иначе… Ира, я ведь всю жизнь любил только тебя.

— Я знаю, — как можно мягче сказала она. — Я замечала это, но…

— Понимаю. Ты любила Мишу. Но это не спасало меня от страданий. Черт возьми, ну и помучила ты меня!

— Прости меня.

— За что? Ира! За самое лучшее в моей жизни?

От переизбытка чувств он вскочил, начал ходить возле костра, сунув руки в карманы, нахохлившись.

— Ты знаешь, я даже поэзию полюбил благодаря тебе.

— Да?

— Хочешь, прочту самое заветное? — слегка иронизируя над собой, спросил он, но посмотрел с надеждой.

— Конечно, хочу.

В ночной тиши сокровенной, пронзительной болью звучало тютчевское:

Когда на то нет божьего согласья,

Как ни страдай она, любя, —

Душа, увы, не выстрадает счастья,

Но может выстрадать себя…

Ирина повторила про себя самую сильную строку четверостишья: «Душа, увы, не выстрадает счастья». И в самом деле не выстрадает. Но станет мудрее, тоньше, возвышеннее, ибо «выстрадает себя».

— Ребята! — раздался звонкий голос Эльвиры. — Айда купаться! Вода как чай.

Григорий с Эльвирой, будто дети, взявшись за руки, радостно блестя глазами и шумно дыша, подошли к догорающему костру.

— Не вода, а сплошной кайф, — подтвердил Григорий.

— Вы что, купались? — удивилась Ирина.

— Ага. Чего и вам желаем. Кончайте киснуть и бегом в воду, не пожалеете.

— А дно песчаное? — не поддавалась на уговоры Ирина.

— Песчаней не бывает. Как на Лазурном берегу.

— Может, окунемся? — неуверенно спросила Ирина.

— А пошли! — вдруг встрепенулся Виктор. — Давно по ночам не плавал.

— Только никакого плаванья, — строго сказала Ирина. — У берега окунемся и все.

— Эх вы, окунята мелкие! «Окунемся и все», — передразнил Григорий. — Мы с Элли на Березовый мыс сплавали, и ничего.

— Куда? — изумился Виктор. — На Березовый мыс? Ты рехнулся, Селиван! Ладно бы один, а то женщину заставил рисковать. Ну и му… Кхм! Чудак ты, Гришка, но на другую букву.

— А вы не оскорбляйте моего напарника! — заступилась за Григория Эльвира. — Заплыв прошел нормально. Без эксцессов. Правда, Гриша? На воде ни одного колыхания, тишь да гладь. А плаваю я отлично.

— Ладно, я сейчас, — вскочила Ирина. — Переоденусь в купальник.

— Зачем? — спросила Эльвира. — Кто в темноте разберет, в чем ты? Иди так.

— Ну уж нет, — отмахнулась от подруги Ирина и скрылась в палатке.

— Она и в детстве такой закомплексованной была? — поинтересовалась у мужчин Эльвира, усаживаясь за стол.

— Не замечали, — пожал плечами Григорий, наливая водку в Эльвирин стакан. — Если честно, Элли, меня в пору туманной юности влекли секс-бомбы типа Галки Строевой. Помнишь, Витя, Халю, Халю молодую, а? Третий номер и никакого силикона!