Книга Заморозь мне `маргариту`, страница 53 – Лорен Хендерсон

Ресторан оказался очень милым местечком в центре Клеркенуэлла, в цокольном этаже современного банка. Деревянные полы, столы из матового стекла, мягкие черные кресла со спинками подчеркнуто обтекаемой формы. Юноша-гардеробщик в черном френче Джавахарлала Неру милостиво принял у нас одежду и проводил к столику, не преминув побурчать на Хьюго за то, что тот не заказал места заранее. Хьюго отреагировал с обычным величием.

– Я так часто здесь бываю, Кенджи, что это фактически уже моя собственная кухня, – отчеканил он голосом, не допускающим возражений. – Разумно ли заказывать место на собственной кухне?

Кенджи утихомирился и спросил:

– Леди в курсе, как мы работаем?

– Я все ей объясню. Мы сразу же встаем в очередь, потому что умираем с голода. Принеси нам пока бутылку австралийского шардонне – того, что я обычно пью.

– Пижон, – прошептала я, когда Кенджи удалился.

Хьюго одарил меня неожиданно теплой улыбкой – открытой, простой и невероятно подкупающей.

– Я же плачу! – весело сказал он. – И я действительно пижон: Поверь, если бы ты выросла в Сербитоне, была бы точно такой же. Ладно, давай попробуем что-нибудь съесть.

Он встал. Я последовала его примеру.

– Куда мы идем?

Хьюго прошествовал между столиков в дальний конец зала, где группа прилично одетых клиентов толпилась вокруг длинного стола, на котором были расставлены миски с едой.

– О, прекрасно. «Пицца-Хат» для состоятельных клиентов, – саркастически сказала я. – Как утонченно.

– Ну и деревенщина, – вздохнул Хьюго. – Возьми тарелку, набери чего душе угодно, а потом, если будешь вежлива, вон те джентльмены все это тебе приготовят.

Он кивнул в сторону двух массивных восточных парней в белой форме, стоявших за полукруглым рядом раскаленных газовых плит, над которыми висела гигантская вытяжка из нержавеющей стали, всасывавшая клубы дыма. Все это походило на выставку, которую я видела несколько лет назад в галерее «Саатчи». Здесь тоже была очередь в лучших традициях британского этикета. Вдоль плит тянулся прилавок, на который посетители ставили свои миски. Я пригляделась к выставленным на столе яствам повнимательнее и пришла в восторг. Кроме различных видов лапши и риса тут были и креветки, и кальмары, и люциан. Мясо и овощи всех видов и в немыслимом количестве, и все нарезано с образцовой аккуратностью.

– Возьми сначала лапшу. Сверху положи мясо или рыбу. Много не бери, а то места в брюхе не останется и ты не сможешь прийти за добавкой, – советовал Хьюго.

Он заглядывал мне через плечо, проверяя, следую ли я его указаниям. Я взяла соевую лапшу, креветки, зеленый лук, каштаны и какой-то заплесневевший грибок – чтобы не выглядеть ограниченным человеком. Пока мы стояли в очереди, я пробежала глазами список соусов: острый арахисовый, териаки, самбал, сладкие и кислые… Я выбрала лимонный. Хьюго – сладкий чили. Повар смахнул креветки и овощи в почерневший котелок; все тут же начало шкворчать и брызгаться. Через минуту в котелок отправилась лапша, повар быстро перемешал содержимое китайскими палочками. Когда он добавил соус, воздух наполнился ароматом лимона и пряностей. Я с наслаждением поводила носом. Повар быстро швырнул все обратно в миску. При этом на край не попало ни капли соуса.

– Спасибо, – сказала я, бросаясь к нашему столику. Еще не успев сесть, я уже набила рот едой.

– Нравится, прожорливое брюхо? – спокойно спросил Хьюго, лениво усаживаясь напротив.

– М-м-н… – промычала я, хватаясь за свой бокал с вином. – Очень вкусно. И вино тоже.

– Неплохо готовят, да? Я каждый раз стараюсь попробовать новое сочетание. Все это можно спокойно есть, даже если боишься пополнеть, чего я, увы, боюсь всегда.

– Тебе-то зачем сбрасывать вес? – воскликнула я. – Не говори ерунды. Ты и так тощий.

– Телевизор добавляет три килограмма, – хмуро пояснил Хьюго. – Полагаю, этим сказано все.

– Хорошо, что я не актриса.

– Я тоже рад, – совершенно серьезно ответил Хьюго. – Боже, ты уже все съела?

– Голод не тетка. – Я сама удивилась такому проворству. – Но так уж и быть, подожду тебя. За добавкой пойдем вместе.

– Ни в коем случае. Я не хочу, чтобы ты сидела и, словно голодная беднота, укоризненно смотрела, как я работаю палочками. Давай-давай, проваливай.

Сказано – сделано. Я снова стояла в очереди к плите с тарелкой, наполненной рисом, крабами, побегами бамбука и стручками фасоли. Вдруг кто-то взъерошил мне сзади волосы. Сначала я подумала, что это Тим, мой знакомый журналист из «Геральд», офисы которой располагались неподалеку, на Клеркенуэлл-роуд, – я уже заметила здесь несколько знакомых газетчиков. Но, обернувшись, обнаружила Джейни. Она в два раза ниже Тима, но гораздо полнее.

– Что это ты тут делаешь? – спросила она с не слишком лестным для меня удивлением.

– Ну, конечно, я же недостаточно в струе. Недостаточно яппи. – Я обняла ее, насколько это можно сделать, когда держишь в обеих руках по переполненной миске. – Меня привел сюда мой друг. Он живет неподалеку. А ты как здесь оказалась?

Джейни показала подбородком на стоявшую чуть позади женщину:

– А меня привела Гита. Она говорит, что постоянно торчит здесь. Гита, это Сэм, моя старинная подруга. Сэм, это Гита – продюсер, с которой я работаю. Я наверняка тебе о ней рассказывала.

Она улыбнулась Гите – высокой смуглой даме в полупрозрачной рубашке с леопардовым рисунком и обтягивающих легинсах шоколадного цвета. Легинсы заканчивались чуть ниже колен, чтобы подчеркнуть невероятно тонкие лодыжки и туфли из поддельного леопарда на высоких каблуках. В ушах у Гиты покачивались огромные золотые кольца, тяжелые ресницы были аккуратно выкрашены всеми оттенками коричневого, вплоть до бледно-бежевого. Эффект был тщательно просчитан, все выглядело намеренно экзотично – на такие вещи способны только азиатки; западная женщина в таком наряде и с таким макияжем выглядела бы настоящей дешевкой.

Повар отобрал у меня миску, и я пожала протянутую руку Гиты, увешанную золотыми браслетами. Никто из моих знакомых не носил золотых украшений уже лет десять, но к ее оливкового цвета коже они очень шли. Запястья Гиты были еще тоньше лодыжек – хрупкость и стальная прочность одновременно. Она мне сразу не понравилась. Возможно, мне претил ее холодный оценивающий взгляд – Гита будто прикидывала, стоит ли со мной водиться.

– Вы – скульптор, да? – спросила она.

– Как ты догадалась? – воскликнула Джейни.

– Ты сама мне рассказала, тысячу лет назад. Я хорошо помню все, что ты мне рассказываешь. – У нее был низкий голос; не сомневаюсь, Гита много над ним работала. Она нравилась мне все меньше.

Я взяла у повара миску. Джейни и Гита отдали свои.

– Пойду есть, пока не остыло. Вы где сидите?

– Вон там, – Джейни показала на стол у окна в другом конце зала.