Книга Сорока, страница 17 – Валентина Седлова

— Ну и как тебе Вадим?

— Странный он какой-то, да и не в моем вкусе. Скользкий, опасный, непредсказуемый.

— Ну ты даешь, подруга! Это Вадим-то опасный и скользкий?

— А какой он, по-твоему, Ксюша?

— Милый, непосредственный, обходительный.

— А как ты тогда объяснишь тот факт, что этот очаровашка на вторую ночь набросился на меня, как голодный зверь, и буквально изнасиловал?

— Может быть, ему настолько понравилась ваша первая ночь, что он не мог себя сдержать?

— Какая там первая ночь, Бог с тобой. Мы упали в кровать и уснули как убитые.

— Ты хочешь сказать, что между вами тогда ничего не было?

— Именно это я и пытаюсь до тебя донести.

— Тогда я ничего не понимаю.

— А что здесь понимать? Мы с Вадимом друг другу, скажем так, не глянулись. Мне определенно нравится другой тип парней — кстати, тот же, что и тебе. Внешность, например, Олега мне симпатична куда больше. Поэтому между нами сразу нарисовалось что-то типа статус-кво: я неплохо отношусь к нему, он вполне спокойно может провести время в моей компании, но не больше. Мы и в другую комнату ушли ночевать, только чтобы вам с Барсом не мешать. Так что представь мое изумление, когда на вторую ночь он, не сказав ни слова, вдруг начинает меня раздевать, при этом буквально срывая одежду.

— Подожди, а ты что, не могла ему сказать, что не хочешь этого?

— Сказать честно, я просто испугалась. У него глаза были такие холодные, жуткие. Мне почему-то стало страшно просто сказать ему «нет». Даже не знаю, что это было за наваждение, со мной такое впервые происходило, правда. И знаешь, я только сейчас поняла фразу: «Меня использовали, как вещь». Именно так это и выглядело, наверное, со стороны.

— Майка, ну сказала бы нам, чем такое терпеть, Олег поговорил бы с Вадимом, поставил его на место.

— Ага, прикинь это себе, в соседней комнате вы с Барсом развлекаетесь, а я тут буду голосить дурным голосом: «Спасите, помогите!» Та еще картинка!

— А до этого вы с ним нормально общались?

— Да, все было неплохо. Обычный треп ни о чем. Кстати, много расспрашивал о тебе.

— Обо мне?!

— Да, в основном как тебе нравится замужняя жизнь, как ты подхватила воспаление легких. И заметь, спросил, не из-за Барса ли это вышло!

— Слушай, у меня голова окончательно кругом пошла.

— Знаешь, у меня тоже. Если я только хоть что-то понимаю в этом мире, то Вадим весьма серьезно положил на тебя глаз.

— Но я же замужем, да еще и за его другом!

— Не думаю, что для него это обстоятельство значит так же много, как и для тебя. Так что держи с ним ухо востро: если мои подозрения небеспочвенны, то в ближайшее время что-то случится.

— То есть?

— Барс у тебя ревнивец, это раз. К Вадиму он тебя уже однажды приревновал, это два. Вадим часто бывает у вас дома, это три. Более чем неплохо к тебе относится, это четыре. Так что не удивляйся, если твой Олег снова устроит тебе «разборки в маленьком Токио». И еще раз повторю: держись на всякий случай подальше от Вадима, по крайней мере не давай ему втягивать тебя в ситуации, которые можно понимать двусмысленно. Нервы целее будут.

Между ребятами, в тот момент занятыми переноской бревен от костра на их законное место под навес, между тем состоялся следующий разговор:

— Ну и как тебе у меня на даче?

— Вполне отвязно. А вот летом, наверное, сюда куча родственников подваливает?

— Да, так что в полном моем распоряжении дача только в межсезонье. Кстати, а как тебе баня?

— Шикарно! А ты, кстати, здорово Ксюху на парилку развел, она ж от нее обычно как черт от ладана отбрыкивается.

— А по ней, между прочим, заметно. Где ты, кстати, откопал такого мышонка? Ей же слово скажешь чуть громче, чем надо, она уже пугаться начинает. Или это уже твоя дрессировка?

— Насчет дрессировки — это громко сказано, но место свое в доме она должна знать. Если уж ей так был нужен от меня штамп в паспорте, то пусть и ведет себя соответствующе.

— Ну ты у нас грозный мужик! Да, повезло тебе, повезло. Так, глядишь, скоро будешь жить, как восточный паша: жена моет, стирает, готовит, любит, а ты сидишь и шербет кушаешь. Только в отличие от паши тебе здорово подфартило: теща у тебя одна!

— Это точно. А у тебя с Майкой чего вышло?

— А что еще могло выйти: оттрахал ее по полной программе, и все. Девка счастлива по уши.

— Ну ты Казанова!

— А с ними только так и надо. В принципе они от нас именно этого и ждут. Зря, что ли, эта Майка поперлась с нами в такую глушь? Наверняка рассчитывала на подобное времяпрепровождение.

— Телефонами уже успели обменяться?

— А смысл? У меня в Москве таких телок, как она, выше крыши.

— Зря, девчонка что надо. Мы с ней неплохо пообщались.

— При свете ночника тоже.

— Да ты что, она же подруга жены! Кто мне гарантирует, что, если между нами что-то произойдет, она из каких-нибудь своих немыслимых побуждений не побежит рассказывать все Ксюхе? Совесть там замучает или похвастаться приспичит. Я так рисковать не хочу. Уж если захочется погулять, лучше себе кого-нибудь на стороне найти.

— А вообще хотел бы ее в своей постели поиметь?

— А то, думаешь, нет? Видал, какие у нее ноги?

— Да, ножки что надо. Правда, у твоей жены не хуже.

— Слушай, Казанова, оставь мою жену в покое. Здесь тебе не светит и не греет, она не из таких. У нее до меня всего один парень был, да и то, судя по ней, не очень-то преуспел. Так что даже не думай!

— Успокойся, никто твою жену и пальцем не тронет, обидчивый ты наш! Даже и подколоть его уже нельзя, недотрожку нашего!

— Так, кто-то у нас все-таки напросился на парочку горяченьких! Иди ко мне, мой маленький друг! Я тебе дам тумака!

И приятели, схватившись в дружеской схватке, принялись наминать друг другу бока. Когда они ввалились в избу, веселые и разгоряченные, девчонки уже закончили паковать вещи и поставили кипятить чайник, чтобы попить на дорогу кофе с печеньем. Обмен информацией и с той, и с другой стороны прошел успешно.

Прошла зима, наступила долгожданная весна. В этот раз она ворвалась в город подобно грабителю с большой дороги, захватив врасплох всех жителей мегаполиса. Буквально за одну неделю стаяли метровые сугробы, пронеслись по дорогам весенние ручьи, унося с собой всю накопившуюся грязь и соль. Солнце палило просто нещадно, вызывая сильнейшее желание раздеться до футболок и блузок, при этом оставив на ногах непромокаемые сапоги. Дети радостно плюхались с разбега обеими ногами в лужи, мамы хватались за голову, папы-автомобилисты приводили в порядок своих железных коней и по возможности старались не обращать внимания на бедлам вокруг них.