Книга WAMPUM, страница 41 – Ева Ланска

Соня выдавила из себя слабую улыбку. Павлик был сосредоточен на том, чтобы не было заметно, как у него трясутся коленки, поэтому он часто переминался с ноги на ногу.

Спуск лифта на первый этаж казался всем троим вечностью.

Соня выдохнула с облегчением, когда поняла, что охранников нет на месте. На уличной парковке тоже никого не было. Андрей поднес Ухова к Сониной машине и водрузил его на заднее сиденье.

— Фух! Пусть отоспится в машине. Вы его вряд ли куда-нибудь в таком состоянии дотащите. Я думал, что не справлюсь, хоть я и покрепче тебя буду. — Андрей постучал по плечу Павлика, от чего тот зашатался.

Вытерев пот со лба, Андрей направился к своей машине.

— Удачи!

— Спасибо вам большое, — крикнула Соня вдогонку Андрею и села за руль. Павел уселся рядом.

Как только Соболев отвернулся, улыбка тут же сползла с его лица.

Андрей поехал к офису. Пробка на дорогах в этот раз была ему на руку. Он должен был продумать план дальнейших действий.

Прежде всего Соболев хотел понять, на что рассчитывал Краско? Что, по его мнению, должен был видеть Андрей, и что, он считал, удалось скрыть.

То, что ночной вызов в офис был причиной выманить его из дома, Андрей понял тогда же. По задумке Краско, он не должен был видеть Власову ни в Сониной, ни в своей квартирах. Андрей соврал начальнику, что был на шиномонтаже. По идее, он должен был вернуться к моменту, когда Соня проснется рядом с убитым Уховым. Краско рассчитывал на то, что Андрей, так же как и Соня, будет думать, что убийца — она. Значит, от Соболева ждут, когда он забьет тревогу.

Андрей понимал, что на свободе Соне осталось гулять считаные часы.

Соня и Павлик ехали молча по забитым машинами московским улицам. Соне казалось, что автомобиль превратился в катафалк. Павлик открыл окно и подставил лицо холодному осеннему ветру.

— Соня, что происходит?

Журналистка не отвечала. Она сосредоточенно вела машину.

— Я сейчас остановлюсь около хозяйственного. Ты пойдешь и купишь крепкую бельевую веревку, — хрипло произнесла Соня.

— Что ты задумала?

— Мы поедем за город и повесим его на каком-нибудь дереве.

— Ты получше ничего не можешь придумать?

— Пока нет.

Серебристый мини-Convertible остановился около старого магазина советских времен.

— Что тебе вчера говорил обо мне Ухов? — Соня бросила взгляд на труп, лежащий на заднем сиденье.

Не говоря ни слова, Павлик открыл дверь машины, выскочил на улицу и подошел к машине со стороны водителя.

— Прости, я не могу больше находиться рядом с ним, — Павлик кивнул на тело Ухова.

— Что? Он? Обо мне? Говорил? — повторила Соня.

— Я сказал, что не могу больше это выносить! — истерично взвизгнул Павлик.

— Вернись! — глухо приказала Соня, но Павлик не слышал ее. Он стоял к машине спиной, собираясь перебежать дорогу, но плотный поток машин не давал ему это сделать.

— Сядь в машину, немедленно! — зло прошипела Соня, хватая Павлика за куртку.

— Нет! — извернулся Павлик, выскальзывая из куртки. — Не трогай меня!

— Не ори! — Соня вышла из машины. Павлик прижался к задней двери и с ужасом смотрел на подходящую подругу. — Надень, простудишься. — Она накинула ему на плечи куртку. — Павлик! Мне! Нужна! Помощь!

— Но я ничего не могу, — прошептал Павлик. По щекам у него текли слезы. — Я боюсь.

— Я тоже боюсь, — Соня безотрывно смотрела ему в глаза. — Но мы сейчас все сделаем, и это закончится.

— Ой, меня сейчас вырвет, — ноги у Павлика подкосились, и он съехал по машине вниз.

Соня медленно достала сигареты с зажигалкой и закурила.

Ничего, ему надо просто к этому привыкнуть. Она тоже не сразу приняла эту страшную действительность.

— Где ты его откопал? — устало просила она.

— Он сам ко мне подошел. Спросил, где ты? Я сказал, что ты не пришла, — Павлик нервно икнул и уткнул подбородок в колени.

— Дальше. — Времени было мало.

— Он стал расспрашивать о тебе. Я сказал, что лучше ему все узнать самому. Он и попросил ему помочь… — По его щекам снова побежали слезы — то ли Павлик сам успокаивался, то ли начинала действовать валерианка.

— И ты помог, — грустно усмехнулась Соня, кивая на машину.

— Ну, я же не знал, — снова взвился Павлик.

— Не знал, не знал, — заторопилась Соня. — Дальше, что было?

— Потом я тебе позвонил… — зашептал Павлик. — А потом… Потом я сказал ему, что ты вирус какой-то подхватила, и дома валяешься. Он как давай причитать: ой, я поеду к ней! Привезу ей лекарства! Я так растрогался, что дал ему твой адрес…

— И он приперся ко мне. — Окурок полетел на асфальт. — Кто мог слышать ваш разговор?

— Вроде никто, — задумчиво произнес Павлик.

— Вспомни, это важно!

— Да никого там не было! И даже если б кто и был — там так все грохотало, ты же сама слышала.

— Хорошо. — Соня пыталась разыскать пачку сигарет в кармане — Иди за веревкой.

Павел вздохнул, медленно поднялся и поплелся в магазин с вывеской «Хозтовары». Ему было так страшно от всего произошедшего этим утром, что он решил больше не задавать вопросов.

Сигареты кончились, поэтому Соня направилась в киоск. В это время из-за угла показалась милицейская машина. Соня мгновенно отвернулась, закрывая рукой лицо, делая вид, что поправляет волосы. Машина проехала мимо, а ее сердце еще какое-то время продолжало колотиться, отдаваясь эхом в висках.

Она села в машину и закурила. Пальцы, держащие сигарету, дрожали. Соня смотрела по сторонам, и ей казалось, что все прохожие видят, что у нее в машине лежит труп. Ей казалось, что все знали о том, что в машине сидит убийца, поэтому отводили глаза в сторону и быстрее проходили мимо. Соня вытерла о джинсы влажные ладошки, отметив про себя, что никогда раньше так не волновалась.

Через несколько минут, которые показались Соне часом, Павлик вышел из магазина с клубком веревки.

— Послушай, Паш. Во-первых, больше не уходи так надолго… — быстро заговорила Соня, как только ее друг открыл дверь.

— Но ты же меня сама послала…

— Послала, а потом чуть не поседела от страха… А во-вторых, слушай… — Машина тронулась. — Вы вчера с Уховым обо мне не говорили. Он обо мне ничего не спрашивал. Вы болтали ни о чем. Ты мне звонил, звал на тусовку. Я приболела, поэтому осталась дома. Ухов вел себя экзальтированно, но ты заметил, что его буйное веселье резко сменялось на отчаяние. Повтори.

— Ты болела, была дома. А Ухов что?