Книга В крике от смерти, страница 27 – Борис Бабкин

* * *

– Ну, мужики, – остановившись перед входом в терапевтическое отделение, сказал Анджей, – дальше пойду один. Я ужасно боюсь госпиталей. Каждый раз думаю, что у меня найдут какую-нибудь неизлечимую болезнь. А тут дело с животом связано, поэтому на эшафот я сам поднимусь. Сейчас врач, наверняка старая мегера с заумным взглядом, встретит: раздевайтесь, молодой человек, да, плохи ваши дела. В общем, идите. – Не прощаясь, он пошел в отделение.

Засмеявшись, Сергей и Каток направились к стоявшей у ограды «Ниве».

Анджей вошел в дверь и остановился. Слева на скамейке сидели две пожилые женщины. Он увидел напротив дверь с надписью «Ординаторская», вздохнул и мысленно выругался.

– Здравствуйте, – подошла к нему Татьяна. – Вы Гончаров?

– Так точно.

– Веселее, Гончаров! – засмеялась она. – Сейчас вас примет врач.

– Но тут очередь.

– Они пришли навестить больную, – отозвалась Татьяна, направилась в ординаторскую и почти сразу пригласила: – Заходите.

– Вперед на мины, – прошептал Анджей, вошел и замер. За столом сидела не менее удивленно смотревшая на него Елена Анатольевна.

– Кто он? – спросила средних лет медсестра.

– Больной, – усмехнулась Татьяна.

– Соколовская, в чем дело?

– Человек болен, и ему нужна помощь.

– Действительно, – подошла к ним Вера Ивановна, – ты, Ленка, постоянно спрашиваешь, что да как.

– Сделаем рентген, – сказала Елена Анатольевна. – Ну а сейчас извините, господин полковник, – насмешливо произнесла она, – клизма. Палата вам приготовлена, поэтому идите, располагайтесь, вас позовут.

– Надеюсь, вы на этой процедуре не будете присутствовать? – вздохнул Анджей.

– Не хочется портить впечатление? – засмеялась врач и открыла дверь. – Вера Ивановна, – обратилась она к сестре-хозяйке, – проводите больного в палату и выдайте ему комплект белья.

– Все уже готово, – улыбнулась та и кивнула Анджею: – Пойдемте.

– Влип полковник, – прошептал он. – Сейчас клизма. В Лионе, помню, делали, правда, без последствий обошлось. Но там Франция, а это сельская глубинка России. Однако перешагнуть придется и через это. Живот действительно болит.

– Вот ваша палата, – распахнула дверь Вера Ивановна. – Это отделение боксов для инфекционных больных, – пояснила она. – На процедуру вас позовут. – И вышла.

– Вставлять в зад клизму – это процедура, – усмехнулся Анджей и сел на кровать. – Курить, конечно, в палате нельзя. – Поднявшись, он подошел к окну и открыл форточку. – Ночью покурю.

– Гончаров! – услышал он. – На процедуру.

– Вперед, на мины! – Усмехнувшись, Анджей вышел из палаты.

– Сюда, – позвала одна из двух медсестер.

«Туалет, – мысленно усмехнулся полковник, – подходящее место для подобной процедуры». Он вошел.

* * *

– Кажется, Ленке сейчас достанется, – рассмеялась Татьяна. – Гончаров не из тех, кто спокойно позволяет ставить себе клизмы.

Пряча улыбку, Елена Анатольевна вошла в свой кабинет.

– Кто вас молотил? – зло посмотрел Кок на двух избитых парней.

– А хрен его знает, – прошепелявил коренастый парень с покрытым кровоподтеками и синяками лицом. – Мы только остановились, вышли, а тут налетели четверо. Козырь успел одному накатить, а я сразу свалился. Мне по черепушке чем-то съездили, и привет, ничего не помню. Козырь видел, а я… – Он покачал головой и, вскрикнув от боли в шее, замер.

– Да не видел я их раньше, – процедил сидевший на кровати с перевязанной головой и избитым лицом парень. – Просто вылез, вижу – четверо бегут. Я одному врезал, меня сзади по тыкве чем-то оглушили и вырубили. А когда очухался, менты рядом и «скорая». Да это армяшки, сучары поганые, натравили кого-то, – уверенно произнес он.

– Гниды! – проворчал Кок. – И что нам делать, братки? – Обернувшись, он посмотрел на парней.

– Мочить сук! – выпалил Кулак. – Или они нас повалят на хрен. Чего дожидаться-то?

– Что тут мыслить, – усмехнулся невысокий молодой мужчина с татуировками на пальцах, – чернота это. Мы же отоварили двоих армяшек, вот они, сучары поганые, и рассчитались.

– Надо в Тамбов катить, – высказался еще один. – Там сейчас Пан, он и…

– Самим придется этот рамс разобрать, – процедил Кулак.

– А чего тут разбираться-то? – сплюнул кровь Козырь. – Сто пудов, что это парни Шерифа. Прежде чем вырубиться, я слышал, как кто-то базарнул: будете выделываться – Шериф всех замочит.

– А что заправщица базарит? – Кок посмотрел на рыжеволосого парня.

– Да ничего не говорит. Якобы ничего не видела. Просто кто-то кого-то бил, вот и все.

– Прижать ее, сучку, – предложил кто-то, – и все дела…

– Менты впрягутся, – перебил Кулак. – Короче, мужики, нам войну объявили, и я принимаю вызов, больше не дам бить наших. Лучший способ защиты – нападение.

– Да ты знаешь, сколько у них людей? – спросил мужчина с усиками. – А нас сколько? Нас просто задавят, и все дела. Тамбовские на все хрен забили, а одним нам не справиться. С армяшками еще можно было разобраться, а с пензенскими не вытянем.

– Усатый прав, – поддержал его коренастый. – Видно, в Тамбове Шериф утер все вопросы, а мы сами ни хрена сделать не можем. В конце концов, к нам, в Умет, никто за бабками не суется. Рынок наш, спикули платят, две дорожных кафешки наши, и от продавцов мяса бабки имеем. А трассу нам не удержать, – вздохнул он.

– Короче, поимели нас, и все, – усмехнулся Кулак. – Ну что ж, каждому свое. – Он вышел.

– Они сейчас только поломали трохи, – сказал ему вслед Усатый, – а потом начнут мочить. Вообще-то заправки были не наши. А те, которые тут, нам все-таки отстегивают.

– Интересно, как там полковник? – сказал Сергей.

– А ты знал его по легиону? – спросил Каток.

– Пару раз видел. Слышал много.

– Больницы он хреново переносит, – вздохнул Каток.

* * *

– В ад без парашюта! – разъяренно говорил сидевший на койке Анджей. – Большего стыда я не испытывал нигде.

– Как здоровье? – услышал он и увидел вошедшую в бокс одну из сделавших ему клизму медсестер.

– Слушай, ты, – он ожег ее злым взглядом, – сдерни наскоряк, пока я тебе кое-что не поставил! В темпе!

– Да как вы смеете?! – возмутилась она.

– Я сказал, свали на хрен! – заорал Анджей. – Лучше бы в яме сидел и камни дробил в цепях, чем это.

– Злой он очень, – вздохнула вышедшая из бокса медсестра. – Мне даже страшно стало. Глаза, как у маньяка, бешеные… Елена Анатольевна ушла уже?