Книга Кровь Джека Абсолюта, страница 64 – Крис Хамфрис

Джек тоже побежал: от горящего дома, от пожара, от криков, от пуль. Ноги инстинктивно несли его к людям — к большой, бестолково мечущейся толпе. Тут новый залп уложил дюжину полуголых фигурок, и он неожиданно обнаружил, что бежит по боковой улочке, которая поначалу казалась пустой. Потом грянул выстрел, пуля свистнула около уха. Джек оглянулся… и врезался в чью-то грудь.

Отлетев назад, он вскинул руки, чтобы защитить себя от удара, потом медленно опустил их.

— Ате?

Тот разжал кулаки.

— Это ты, бледнолицый?

Поблизости опять щелкнул мушкет. Кто-то повелительно закричал, и на фоне пожирающего хижины пламени появился указывающий в их сторону силуэт.

— Бежим, — прошипел Ате, исчезая между сараями, и Джек нырнул в начинавшую светлеть полумглу.

Тропинка виляла среди беспорядочно сваленных бревен, и, выбрав из них самое толстое, Ате бросился за него. Джек упал рядом с ним, и очень вовремя: по тропинке с криком и топотом пронесся вооруженный отряд. Когда содрогания почвы затихли, Джек поднял голову.

— Это… кто?

— Рейнджеры, — ответил могавк.

Джек встрепенулся, он встречал рейнджеров в Гаспе.

— Они стоят за английского короля, — возбужденно выдохнул он. — Они тут, чтобы спасти нас.

— Они тут, чтобы убивать, — возразил Ате. — Я пытался сказать им, что могавки с ними в союзе. — Он наклонил голову. — Вот что из этого вышло, гляди.

Волосы на затылке индейца были чуть стесаны и подозрительно слиплись. Джек судорожно сглотнул.

— В меня тоже стреляли. Нам надо просто выждать, когда они разобьют абенаки.

— Они не просто бьют. Они жгут и грабят. Потом уходят.

— Значит, мы тоже с ними уйдем.

Джек хотел приподняться, но Ате схватил его за руку. Послышался топот, по тропе пробежали еще двое мужчин. Когда они скрылись из виду, могавк усмехнулся.

— Они убьют любого, кто попадется им на глаза. Любого, кто выглядит не как они. Меня. Даже тебя.

— Но… — Джек в отчаянии скрипнул зубами. — Я все равно попытаюсь с ними договориться. Я больше не хочу быть рабом.

Ате пристально посмотрел на него.

— Тогда мы уйдем сами.

Он мотнул головой в сторону леса.

— Сами?

— Абенаки могут подумать, что нас убили. И возможно, не сразу вернутся в деревню. Выждут денек. А мы уйдем. Искать мое племя.

— А мы… отыщем его?

— Во всяком случае, попытаемся. Все равно это лучше, чем оставаться рабами.

Ате был прав, в особенности если рейнджеры и впрямь сначала стреляют, а потом слушают, что им говорят. Поэтому Джек кивнул, и они крадучись побрели обратно к сараям, которые уже занимались огнем. Крики теперь слышались слева, поэтому оба, не сговариваясь, повернули направо и тут же наткнулись на свежие трупы. Двое мужчин, одна женщина и ребенок образовали кровавую груду, возле которой лежал томагавк. Ате подобрал его и сунул Джеку. Хижины в центре деревни уже догорали. Бойня переместилась на периферию, и тут было относительно тихо. Двери церкви оказались распахнутыми, на ступенях валялись убитые прихожане.

Ате хотел свернуть на тропу, уводящую из деревни, но Джек прошипел:

— Подожди!

Несмотря на ругань молодого могавка, он вошел в церковь. Там тоже всюду валялись окровавленные тела. Джек старался на них не смотреть, с горечью озирая царящий в святилище беспорядок.

Алтарь был перевернут, серебряная Богородица исчезла, остальные реликвии, видимо, не вызвали у грабителей интереса, и они, расшвыряв их, ушли. Через минуту-другую Джек обнаружил то, что искал, и осторожно снял с шипов дубинки изрядно помятую книгу. Забросив ее в вытащенный из-под опрокинутой скамьи солдатский ранец, он присовокупил к ней несколько кукурузных початков, потом продел руки в ремни и объявил сверлящему его злобным взглядом могавку:

— Вот теперь я готов.

На тропе впереди послышались выстрелы, поэтому им пришлось свернуть в лес. К счастью, уже совсем рассвело, и они бежали по бездорожью до тех пор, пока шум резни за спиной не затих.

А потом они тоже бежали.

— Мы что, заблудились?

Яростный жест Ате был ответом на глупый вопрос. Ирокез с неослабным вниманием вглядывался в лесную чащу. Джек ничего там не видел, хотя золото и багрец уже почти ссыпались с кленов, превратившись в пышный, плотно устилающий почву ковер. Лес оголился, но подступавшие сумерки неуклонно вливали в него полумрак, понемногу густевший и скрадывающий детали. Покинув деревню Святого Франциска, они бежали большую часть дня, потом позволили себе сбавить шаг и даже решились на краткий привал, но час назад заметили с вершины холма металлический блеск мушкетных стволов и опять побежали. Теперь с вершины другого холма они еще раз озирали окрестность.

Рука могавка была по-прежнему предостерегающе вскинута. Через минуту-другую вдали послышался треск. Кто-то пробирался по лесу. Оба посмотрели в ту сторону. Из кустов на мгновение высунулась бритая, украшенная неестественно синими перьями голова.

Ате дал Джеку знак, и они молча поползли по шуршащим листьям к тропе, затем поднялись на ноги и понеслись что есть сил неизвестно куда, стремясь уйти от погони. У Джека вдруг мучительно засвербило между лопаток, словно кто-то нарисовал там мишень и теперь примеривался всадить в нее нож или пулю. Бешеное биение сердца грохотом отдавалось в ушах, однако оно не могло заглушить ликующих воплей охотников, выследивших добычу.

Ате уже оторвался от него, он уходил все дальше и дальше, и Джек не мог за это его осуждать. Он понимал, что сделают с ирокезом абенаки. В лучшем случае сразу же умертвят, в худшем (и более вероятном) предадут медленной и мучительной смерти. Джека, как белого, могут оставить в живых. Но — без кое-какой малости, весьма и весьма много значащей в жизни любого мужчины.

Тропа стала шире и превратилась в поляну, окаймленную белыми редкими стволами берез. Джек завертел головой в поисках хоть чего-нибудь, мало-мальски похожего на укрытие, но ничего подобного обнаружить не смог. И едва не упал на Ате, почему-то залегшего на краю сузившейся поляны. Недоумевая, Джек плюхнулся рядом, а Ате, задыхаясь, сделал отмашку рукой. Джек глянул туда и понял, что все для них кончено. Тропа вывела их к скалистому, облизанному ветрами обрыву, футах в сорока под которым пенилась и ярилась река.

Отдышавшись, они поднялись на ноги. К ним медленно и уже не таясь приближались четыре фигуры. Их лица имели двойную раскраску. Одна половина была голубой, вторая — коричнево-красной. На головах двоих красовались потрепанные треуголки, увешанные нитками бус. У другой пары с выбритых черепов свисали хвосты черных волос. Первым шел Сегунки, прикрепивший на лоб синее орлиное перо. Он ухмылялся, небрежно поигрывая стволом взятого на изготовку мушкета.