Книга Нерв, страница 42 – Дик Фрэнсис

– Да.

– Но ты не сможешь.

– В этом все дело. Сейчас мы должны обсудить, как сделать, чтоб я смог.

– Я не то хотела сказать, – запротестовала она. – Ты выглядишь совсем больным. Тебе надо спокойно отлежаться в постели хотя бы один день.

– Я отлежусь завтра. Сегодня мы с Темплейтом участвуем в Зимнем кубке. – Она стала энергично отговаривать меня, и тогда я объяснил, почему я должен участвовать. Я рассказал о ненависти Кемп-Лоура к жокеям и о том, что случилось вчера, когда она нашла меня в телефонной будке. Я не смотрел на нее, когда рассказывал об эпизоде в сбруйной, по понятным причинам мне было противно описывать свое бессилие даже ей, и, безусловно, я никогда не повторю рассказа кому-нибудь еще.

Когда я замолчал, она с полминуты смотрела на меня без единого слова – тридцать долгих секунд, – потом откашлялась и проговорила:

– Да, понимаю. Тогда нам лучше поскорей взяться за дело, чтобы ты был готов к скачкам. – Я улыбнулся. – С чего начнем?

– Горячая ванна и завтрак. И можно послушать прогноз погоды?

Она включила радио, там передавали какую-то отвратительную утреннюю музыку, и начала убирать в комнате. Сложила одеяло, которым укрывалась ночью, и взбила подушки на софе. Музыка прекратилась, и в восемь тридцать начался обзор утренних газет, потом прогноз погоды и объявление распорядителей скачек в Аскоте о том, что, несмотря на легкий мороз, соревнования состоятся.

Джоанна выключила радио и обернулась ко мне:

– Ты твердо решил ехать в Аскот?

– Твердо,

– Хорошо… Тогда я скажу тебе… Вчера вечером я смотрела передачу «Скачки недели».

– Неужели? – удивился я. – Ты смотришь передачу о скачках?

– Да, смотрю иногда, после того как показали тебя. Если я дома. Короче говоря, вчера вечером я смотрела.

– И?

– Он, – нам не надо было уточнять, кого она имеет в виду, – он почти все время говорил о Зимнем кубке, заготовил биографии лошадей и тренеров и тому подобное. Я ждала, что он упомянет тебя, но он даже имени не назвал. Он только говорил, как великолепен Темплейт, и ни слова о тебе. Но вот что, я подумала, ты должен знать. Он сказал: мол, это такие важные скачки, что он сам будет их комментировать и сам возьмет интервью у жокея-победителя. Если ты сможешь выиграть, он будет вынужден рассказывать, как ты сделал это, уже довольно горькая пилюля, а потом ему еще придется поздравлять тебя на глазах у нескольких миллионов зрителей.

Я благоговейно взглянул на нее.

– Ты гений! – воскликнул я.

– Так же как он интервьюировал тебя после скачек на Святки, – добавила она.

– Думаю, после скачек на Святки он решил мою судьбу. А ты, как вижу, часто смотришь передачи Кемп-Лоура?

Она взглянула на меня, чуть откинувшись назад.

– Да… это не тебя я видела прошлым летом скромно сидевшего в последнем ряду на моем концерте в Бирмингеме?

– Наверно, свет рампы ослепил тебя, – возразил Я;

– Ты постоянно удивляешь меня.

Я отбросил простыню. При дневном свете черные дамские рейтузы выглядели еще более нелепо.

– Мне лучше встать. У тебя найдется что-нибудь дезинфицирующее, бинт и бритва?

– Только несколько полосок пластыря, – сказала она извиняющимся тоном, – и бритва, которой я брею ноги. Тут на соседней улице аптека, она сейчас уже открыта. Я составлю список. – Она начала писать на старом конверте.

Когда она ушла, я встал и отправился в ванную. Легко сказать – отправился в ванную. Я чувствовал себя так, будто какая-то чересчур усердная прачка несколько раз выварила меня в котле. Меня раздражало, что такими простыми средствами Кемп-Лоур внес в мое тело столько беспорядка. Я повернул краны, снял рейтузы и носки и влез в ванну. Голубая кофта прилипла к спине, а повязки, нарезанные из рубашки, – к запястьям. Я лежал в горячей воде, не трогая их, и ждал, когда они отмокнут.

Постепенно пар сделал свое дело, расслабил мышцы, и я смог крутить плечами и двигать головой, не заливаясь слезами, как прорвавшаяся плотина. Каждые несколько минут я добавлял горячей воды, так что к тому времени, когда пришла Джоанна, я был уже по горло в воде, и тепло дошло до костей. Ночью она высушила брюки и трусы и, пока я освобождался от голубой кофты и неохотно вылезал из ванны, выгладила их. Я надел брюки и смотрел, как она раскладывает покупки на кухонном столе. Темный локон падал на лоб, и она сосредоточенно сжала губы. Совсем как девочка.

Я сел за стол, и она промыла мне спину дезинфицирующим раствором, высушила, потом пропитала пластырь касторовым маслом со специальными добавками. Ее движения были точными, быстрыми, легкими.

– К счастью, грязь почти смылась в ванне, – заметила она, подрезая ножницами лишний пластырь. – Какая у тебя прекрасная мускулатура. Ты, наверно, очень сильный… Я не знала.

– В данный момент я чувствую себя будто желе, – вздохнул я. – Слабым и беспомощным. – Вдобавок боль не утихла и после ванны, и страшно саднило спину, но не стоило ей говорить об этом. Она ушла в комнату, открыла комод и вернулась с еще одной кофтой. На этот раз бледно-зеленой, подходящий цвет к моему состоянию, подумал я.

– Я куплю тебе новые, – сказал я, натягивая кофту.

– Не беспокойся. Я их обе терпеть не могу.

– Спасибо, – вздохнул я, и она засмеялась.

Я накинул куртку и протянул руки. Джоанна медленно развязала пропитанные кровью повязки. Они все еще прилипали к коже, несмотря на горячую воду, и то, что оказалось под повязкой, при дневном свете вызывало даже большую тревогу, чем вчера.

– Тут я ничего не могу сделать, – сказала Джоанна, – тебе надо пойти к доктору.

– Вечером. А пока перевяжи их.

– Раны слишком глубокие, в них легко может попасть инфекция. Роб, ты не можешь в таком состоянии участвовать в скачках, Роб, пойми, ты действительно не можешь.

– Могу, – не согласился я. – Пока мы их продезинфицируем, а потом ты перевяжешь. Аккуратно и незаметно, чтоб никто не увидел.

– Но разве тебе не больно? Я не ответил.

– Да, – вздохнула она. – Глупый вопрос. – Она налила в большую миску теплой воды, растворила в ней порошок детола, так что вода стала как молоко, и я на десять минут опустил руки в миску.

– Все бациллы убиты, – сказал я. – А теперь… аккуратно и незаметно.

Она закрепила концы бинта маленькими золотыми булавками, и они выглядели узкой полоской, так что под жокейской формой их не будет видно.

– Великолепно, – похвалил я, надевая куртку, и бинты скрылись под ее рукавами. – Благодарю вас, Флоренс. (Флоренс Найтингейл (1820–1910) – английская медсестра, создала систему подготовки младшего и среднего медперсонала в Великобритании. Международный комитет Красного Креста в 1912 году учредил медаль имени Флоренс Найтингейл)