Онлайн книга «Ты плоть, ты кровь моя»
|
В стремлении убежать как можно дальше он случайно обнаружил это место, да здесь и остался. Две комнаты наверху, две внизу плюс еще кое-что немногое; мощенные каменными плитами полы, каменные стены; солнечный свет, когда падал соответствующим образом, пронизывал весь дом от фасада до задней стены. Если не считать поздравительных открыток, он никому не писал, а через некоторое время даже и про открытки забыл. Зато много читал. Попробовал Лоуренса, но скоро бросил. Нашел под лестницей небольшой запас книжек в отсыревших бумажных обложках: Пристли, Дюморье, Дорнфорд Йейтс. Когда и эти были прочитаны, он стал подбирать книги, оставшиеся после распродаж в церкви и прочих подобных мероприятий. Морские рассказы, как обнаружилось, нравились ему теперь более всего. Фористер, Риман (Александер Кент). В последнее время он пристрастился к книгам Х.Э. Бейтса. [6] Он и сам поражался, что его, более двадцати лет почти не бравшего в руки книг, так увлекают эти истории; буквально затягивают, заставляя забывать обо всем на свете. Вечерами иногда он включал радио, чтобы услышать хоть чьи-то голоса, но помнил при этом, что ему не нужно будет никому отвечать ни на какие вопросы. Остановившись сразу за последним коттеджем, он дождался, когда Кэтрин, миновав поворот, появилась в поле зрения. На ней были легкие прогулочные ботинки, носки поверх светло-зеленых колготок, кордовая юбка до колен, более темного оттенка, взятый у кого-то взаймы анорак, на несколько размеров больше, чем нужно, с расстегнутой «молнией». Увидев Элдера, она ускорила шаг и последний десяток ярдов преодолела бегом; ее волосы, каштановые и чуть вьющиеся, развевались позади так же, как когда-то у ее матери. – Папа! – Кэт! Он немного опасался некоторой ее скованности или застенчивости. Сколько они не виделись? Шесть месяцев? Даже больше. В последний раз они встречались прошлым летом, в Ноттингемшире это было, и накоротке. Но нет, она крепко обняла его, прижалась, и он ощутил под всеми одежками ее косточки, такие маленькие и хрупкие. Ее лицо, где-то внизу, прижималось к его груди, и он медленно, закрыв глаза, наклонился и прижался лицом к ее голове, тут же вспомнив, как пахли ее волосы, когда ей было два или три годика. – Пошли, – сказал он, отпуская ее и отступая назад. – Пошли в дом. Кэтрин не представляла, что ее здесь ждет: кучи нестираного белья и дырявые носки, пустые банки из-под пива, немытая посуда? Домик семи гномов до того, как туда явилась Белоснежка? Одинокий мужчина, совершенно опустившийся? Но нет, все здесь было в полном порядке и на своих местах; чашка с блюдцем, тарелка и миска, вымытые после утреннего чая, стояли в сушке, дожидаясь, когда их уберут. Конечно, он предпринял некоторые усилия перед ее приездом: все пропылесосил, прибрал, вытер пыль. – Чай или кофе? Не растворимый кофе, настоящий, из зерен. Кэтрин стряхнула с плеч свой анорак и повесила его на спинку кресла. – Ты же не пьешь кофе. Ты же всегда терпеть не мог его запах. – Ну, вкусы меняются… Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц: – Чаю бы неплохо выпить. – У меня байховый, «Пи-джи типс». – Да все равно. Пока отец возился на кухне, Кэтрин прошлась по дому. Мебель ему досталась вместе с домом, решила она, мебель того сорта, что всегда огромными грудами валяется под объявлениями о выезде. Занавеси в цветочек, тростниковые циновки на полу. Книжный шкаф, битком набитый книжками в бумажных переплетах. Тяжелый обеденный стол, там и сям украшенный круглыми следами от посуды и с царапиной на одной стороне. На узкой каминной полке фотография в простой черной рамке – она сама в возрасте четырнадцати лет, незадолго до того, как все у них развалилось; на решетке камина заранее приготовлены дрова, уголь и бумага для растопки. Ни стерео, ни телевизора. Наверху дверь в комнату отца была распахнута настежь: виднелась кровать, аккуратно застеленная стеганым одеялом, взбитые подушки; на небольшом столике – радиобудильник, лампа, пустой стакан, книга. – Кэтрин, чай готов. Бросив свой рюкзак на односпальную кровать в соседней комнате, она спустилась вниз. Было достаточно тепло, чтобы посидеть в небольшом садике позади дома, бриз с моря был свежий, но не слишком холодный. Конец апреля – солнце еще высоко в небе, но почти не греет. В конце садика виднелась низкая каменная стена, уходящая в поле, где паслась скотина – белые и черные туши, низко опустившие головы. На ветвях стоящего неподалеку дерева пронзительно трещали две сороки. – Ну как доехала? – Отлично. – Последний отрезок – автобусом или поездом? – Ни то, ни другое. – Это как? – Голосовала. – Как? Кэтрин вздохнула: – Ловила попутные. Добралась на них до самого Пензанса, а уже оттуда – автобусом. – Я же послал тебе денег на дорогу. – Да вот они. – Она привстала со стула. – Можешь забрать назад. – Да я вовсе не это имел в виду. – А что? – Я про попутки. Это небезопасно. И нет никакой необходимости… Это же… – Да ладно тебе, это вполне безопасно. Я же доехала, сам видишь. В целости и сохранности. – Обратно поедешь поездом. Даже если мне самому придется тебя на него посадить. – Хорошо. – Я серьезно, Кэтрин. – Я тоже. Хорошо. Но при этом она улыбалась, а вовсе не хмурилась, как бывало когда-то. – Как чай? – спросил Элдер. Кэтрин пожала плечами: – Чай как чай. Они брели по узкой тропинке между полями, мимо ферм, туда, где утес нависал над морем. – Так чем ты тут занимаешься целыми днями? – Она широко развела руки. – Рыбу ловишь? – Не совсем. – Иной раз он выбирался в Ньюлин, посмотреть, как разгружают свежий улов, покупал себе макрель или камбалу и привозил ее домой. |