Онлайн книга «Проклятие рода Плавциев»
|
— Лжешь! — вскипел Фабриций, позеленев от злости. — Нет, он говорит правду, — подтвердила Паулина, неслышно появившись в башне. Фабриций в растерянности посмотрел на нее. — И ты на стороне незаконнорожденного раба, ты, столько лет терпевшая этого вонючего рыботорговца… — А теперь хватит, Луций Фабриций! — властно потребовала матрона. — Если у тебя есть доказательство, что этот документ поддельный, покажи его. Или избавь нас от своих глупых возражений. — У меня есть доказательство! — торжествуя, вскричал Фабриций. — Посмотрите на печать: здесь изображен крылатый змей, изрыгающий пламя, хвост его заворачивается влево. На настоящей печати, напротив, он заворачивается вправо! — Откуда ты знаешь? — спросил Аврелий. — Я бывал здесь тысячу раз и прекрасно помню. Кроме того, есть много других документов Плавциев, чтобы подтвердить это! — А язык змеи в какую сторону повернут, сын мой? — мягко спросила Паулина. — Тоже вправо, и здесь он действительно верно воспроизведен — длинный и раздвоенный, как на оригинале! Матрона устало опустилась на стул, закрыв лицо руками. — Что с тобой, мама? — заботливо спросил Фабриций, подходя к ней. Паулина помолчала, прежде чем ответить. А когда заговорила, в голосе ее звучала горечь: — Ты хорошо помнишь печать Гнея, сын мой. Только одного ты не мог знать: мой муж месяц назад велел сделать новую печать, потому что старая треснула. И на старой пасть у змея закрыта. Фабриций, казалось, утратил дар речи. — Так где же ты видел этот раздвоенный язык, Луций Фабриций? — с насмешкой поинтересовался Аврелий. — Мама… — произнес Фабриций, бледнея. Паулина вдруг резко поднялась, быстро завладела поддельными дощечками и спрятала их в своей тунике. — Ты ошибся, сын, и с языком змеи, и с тенью Прокула. Теперь ты сам отдашь мне настоящее завещание, то, где хвост повернут в верную сторону. С приглушенным стоном воин подошел к шкафчику, достал оттуда сверток из красной ткани и молча протянул матери. — Теперь все в порядке, Аврелий, — сказала Паулина, прижимая сверток к груди. — Это всего лишь недоразумение, которое следует поскорее забыть. Скажу, что нашла дощечки в вещах Гнея. Недоразумение, отметил про себя сенатор, с тремя убитыми? — Это действительно то, чего ты хочешь, мама? — спросил Фабриций. — Чего я хочу, не имеет значения. Против судьбы не пойдешь. — Мама, я сделал это ради тебя, чтобы вознаградить за все эти годы… Фабриций закусил губу. Унижение, какое он перенес в присутствии Аврелия, жгло душу, словно соль на ране, но еще больше терзало опасение, что воровство это навсегда лишит его уважения горячо любимой матери. — Ничего не случилось, Луций. Не волнуйся — вскоре вернешься в легион, на свое место, которое когда-то занимал и твой отец. Ведь ты родился не для того, чтобы быть земледельцем, — утешила она сына, положив ему руку на плечо. — Повинуюсь твоей воле, — согласился солдат и почтительно склонил голову. Почувствовав, что сейчас он здесь лишний, Аврелий неслышно удалился. * * * Сенатор лежал в своей спальне совершенно расстроенный. Все сначала! Три насильственные смерти из-за какого-то предсказания, сделанного двадцать лет назад! Неужели остается винить только злой рок? Чем больше ломал он голову, тем более убеждался, что ключ к загадке нужно искать в прошлом, когда обнаружилось это пророчество. Луцию Фабрицию исполнилось тогда шестнадцать или семнадцать лет, достаточно, чтобы его придумать… Нередко бывало, что пасынки наследовали состояние отчима. Август, например, оставил в наследство Тиберию, сыну своей жены Ливии от первого брака, целую империю… Предположим, размышлял Аврелий, Фабриций убивает, рассчитывая получить все состояние, потом обнаруживает, что в завещании наследником назван сын рабыни, поэтому он крадет документ, и только безупречное поведение Паулины мешает ему осуществить свой план… — Ave, сенатор Стаций! Невия вошла неслышно и закрыла за собой дверь. Изысканный наряд, обнажавший плечи, делал ее взрослее и женственнее. Даже слишком, подумал Аврелий, заметив складочку между грудями. — Украла тунику у матери? — с иронией поинтересовался он. — А что, не нравится? — пококетничала девушка и на цыпочках подошла к нему. Ситуация неловкая, подумал патриций, пытаясь сохранить спокойствие. — Я — женщина, сенатор, — продолжала Невия, — и не говори мне, что ты мог бы быть моим отцом… Аврелий, как раз собиравшийся напомнить ей об этом, вовремя прикусил язык. — Ох, Аврелий, зачем притворяешься, будто не понимаешь? Мы с мамой остались без всяких средств. У тебя же денег больше, чем у Креза, и как мужчину тебя еще тоже рано сбрасывать со счетов… — Сердечно благодарю, — ответил патриций, почувствовав себя столетним старцем. — Моя мама хочет попросить тебя увезти ее в Рим, но я решила опередить ее. Не думаю, что она твой тип. — Вот как! А ты, значит… — Мне только шестнадцать, я девственница и хорошо воспитана. Тебе не придется стыдиться меня. И потом, совсем не обязательно жениться на мне, я ведь плебейка, и ты можешь взять меня к себе как сожительницу. [56] Это же нормально, когда такой знатный господин, вдобавок и неженатый, имеет сожительницу. Я не докучала бы тебе. Аврелий не верил собственным ушам. Если бы у Невии хватило здравого смысла подождать, пока первый шаг сделает он… — Напротив, — возразил он, — ты доставила бы мне уйму хлопот. Ты напориста, бесстыдна, не знаешь никакой меры… Заявляешься ко мне в спальню, как если бы я… К тому же нисколько мне не нравишься, — солгал он. Девушка улыбнулась и закинула руки ему на шею: — Нравлюсь, сенатор! — А Сильвий? — все еще с недоверием спросил патриций. — Ах, все так быстро изменилось. Еще вчера я была неприкосновенной kyria Невией, да, без денег, но свободной, а он — всего лишь слугой, которому даже смотреть запрещено на молодую хозяйку… — Что, тем не менее, не мешало ему делать это, — заметил Аврелий, задетый за живое. — Теперь же, напротив, он стал Плавцием Сильваном, paterfamilias, а я остаюсь бедной родственницей, зависящей от его великодушного гостеприимства. — И тогда ты подумала: «За неимением лучшего, мне не остается ничего другого, как соблазнить сенатора!» |