Книга Семья Спеллман расследует…, страница 13 – Лиза Лутц

Однажды по вечерним новостям передавали интервью со специальным агентом Чарльзом Маннингом. Он рассказал, какие меры нужно предпринять, чтобы обезопасить своего ребенка. Родители добросовестно записали его слова и решили применить единственную технику (все остальные уже были испробованы): изменить дочкин распорядок дня. Рэй велели избавиться от привычек и не соблюдать режим – чтобы стать, как говорится, мишенью движущейся.

Для сравнения опишу вам ее обычное утро: в восемь утра она выползает из кровати, чистит зубы, на выходе из дома съедает сладкий «поп-тарт» и едет на велосипеде в школу. Ровно в 8.30 она в классе. По выходным спит до десяти утра и сжирает огромный завтрак, состоящий исключительно из сладкого.

Итак, вечером в воскресенье родители поручили ей полностью изменить режим.

Понедельник

Рэй встает в шесть утра, отправляется на пробежку, после чего принимает душ. (Вообще-то Рэй никогда не бегала по утрам, да и душ не принимала, если честно.) Выпивает стакан апельсинового сока с кальцием и съедает тарелку кукурузных хлопьев. Пешком тащится в школу и приходит на тридцать пять минут раньше.

Вторник

Рэй ставит будильник на 7.30, потом дремлет еще сорок пять минут. Выползает из постели в 8.15, шатаясь, бредет на кухню и начинает готовить себе шоколадные блинчики.

Хоть на моем чердаке и есть кухня, обычно по утрам я иду вниз, чтобы выпить родительского кофе и почитать их газету. Сегодня я с интересом наблюдаю за сестрой и понимаю, что она никуда не торопится.

– Рэй, почти половина девятого.

– Вижу.

– Разве ты не должна через пять минут быть в школе?

– Я сегодня опоздаю, – как ни в чем не бывало говорит Рэй, размазывая масло по сковородке.

Среда

Я спускаюсь на кухню в 8.10. Рэй наливает мне кофе и дает газету.

– Читай быстро, – говорит. – Сегодня в школу повезешь меня ты.

– А ты не перегибаешь палку?

– Нет, – отвечает Рэй, надкусывая яблоко.

Последний раз сестра ела яблоки, когда ей давали их в виде пюре из баночки с детским питанием. Вообще овощи и фрукты никогда не были частью рациона Рэй, который состоит в основном из мороженого, конфет, сырных чипсов и иногда вяленой говядины. Наконец-то она ест что-то, что упало с дерева! От радости я даже не протестую, когда Рэй хватает рюкзак и идет ждать меня в машину – «бьюик-скайларк» 95-го года.

Четверг

В 7.45 отец кричит из кухни:

– Рэй, ты в школу собираешься?

– Ага! – раздается ее голос откуда-то сверху.

– Тогда живо вниз!

Рэй мчится к лестнице и съезжает по перилам. Папа говорит:

– Я просил тебя больше так не делать.

– Но ты же сказал: «живо вниз».

Альберт дает ей «поп-тарт», и они садятся в машину.

Пятница

Я захожу на кухню в 8.05. Рэй сидит за столом, пьет молоко (еще одно новшество) и ест бутерброд с арахисовым маслом.

– Как ты сегодня добираешься до школы? – спрашиваю я, моля Бога, чтобы мне не пришлось ее отвозить.

– Дэвид подбросит.

– Неужели ты его уломала?

– Мы договорились.

Больше никаких вопросов. Я наливаю себе кофе и сажусь за стол.

– Изабелл, ты уже пять дней подряд делаешь одно и то же. Пьешь кофе и читаешь газету.

– Ну, меня-то похищать никто не собирается.

– Так говорят все жертвы похитителей.

Моя информация

Обширные сведения, которые я теперь пытаюсь связать воедино, происходят из разных источников: слежка, допросы, записанные на пленку беседы, фотографии, результаты прямого общения или подслушивания.

Я не претендую на безупречность собранных данных, просто предлагаю вам задокументированную версию моей жизни. Факты я описала достоверно. Но не забывайте: каждую картину я вставляю в свою рамку, а рамок этих может быть великое множество.

Инспектор Стоун сказал, что прошлое не имеет значения, что мои поиски информации бессмысленны. Он не прав. Просто знать, что случилось с моей семьей, недостаточно. Надо понять, почему это случилось, и могло ли нечто подобное произойти в любой другой семье.

Идет третья неделя мая, я уже три месяца встречаюсь с Бывшим парнем № 6. Имя: Шон Райан; занятие: бармен в «Красной комнате»; хобби: честолюбивый писатель. Увы, не единственное его хобби. Но об этом позже.

Мы с мамой пятый день шпионим за Мейсоном Уорнером. Уорнер – тридцативосьмилетний ресторатор, владелец популярного бистро на Норт-Бич. Нас нанял его инвестор, заподозривший, что Уорнер получает больше прибыли с закусочной, чем говорит. В этом деле куда больше пригодился бы бухгалтер-криминалист, однако инвестор не хочет лишней огласки. Уорнер изнежен и красив, как голливудская звезда, носит хорошие костюмы – следовательно, моя мама убеждена в его невиновности. Мне нравится за ним шпионить, потому что он почти всегда куда-нибудь едет, и я не сижу в машине по восемь часов кряду, выслушивая мамино нытье: «Ну когда ты приведешь в дом такого же парня?»

Вслед за Уорнером я захожу в офисное здание на Сансом-стрит. На мне бейсболка и солнечные очки, поэтому я без опаски сажусь с ним в лифт, к счастью полный, и нажимаю кнопку последнего этажа – двенадцатого. Мейсон едет на седьмой. Иду за ним, снимаю кепку, очки и выжидаю, пока он свернет за угол. Он заходит к психоаналитику по имени Кэтрин Шунберг. Я жду в фойе: включаю рацию и сообщаю маме, что ждать придется минут пятьдесят; она заходит выпить чашечку кофе. Сажусь на кожаный диван и читаю газету. Через пять минут Уорнер снова в фойе, идет на улицу.

– Объект вышел, – говорю я по рации.

– Понятно. Я до сих пор в кофейне, – отвечает мама.

По идее мы должны были дать Уорнеру фору метров в двести, а потом сесть ему на хвост. Но мамы нет, и мне приходится следить за ним в одиночку. Бросаю газету и выхожу из здания. Внезапно Уорнер разворачивается и идет прямо ко мне. Я копаюсь в сумке и достаю пачку сигарет: курить я бросила несколько лет назад, но все равно сигарета – лучшая маскировка в неожиданной ситуации. Хлопаю себя по карманам в поисках спичек. Уорнер протягивает мне зажигалку.

– Хватит за мной следить, – говорит он, очаровательно улыбнувшись. И уходит спокойным шагом.

Надо было сразу догадаться: такие мужчины не посещают психоаналитиков.

В тот же вечер мы с Бывшим парнем № 6 сидим в «Философском клубе», стариковском баре в Вест-Портал. Для дешевого кабака тут слишком чисто, но деревянные панели на стенах и спортивные постеры с проставленными датами ясно говорят, что сливки общества здесь не тусуются. Однажды мы с Петрой возвращались на трамвае с ее дня рождения [4] и увидели вывеску «Философского клуба»: полный бокал мартини. Что-то в этом рисунке нас зацепило, и мы провели в баре всю ночь – в основном благодаря бездонным коробкам арахиса и попкорна, которые подавал наш теперь любимый бармен Майло. Это произошло за шесть лет до того, как мы с Бывшим парнем № 6 заглянули в «Философский клуб», и за семь лет до сегодняшнего дня. Я по молодости была у них завсегдатаем. Но Бывшего парня № 6 привела сюда только потому, что выиграла в орлянку.