Книга Ветер сквозь замочную скважину, страница 25 – Стивен Кинг

Я вышел из камеры, нашел нужный ключ и запер дверь. Кольцо с ключами надел на руку, как браслет – оно было слишком большим и не помещалось в карман.

– Даю тебе честное слово, Маленький Билл, – сказал я. – Клянусь именем моего отца. Я не убью шкуроверта, но ты будешь на площади, когда его вздернут на виселице, и я лично дам тебе хлеб, чтобы ты его раскрошил под ногами повешенного.

Я вернулся в контору шерифа. Двое не самых толковых помощников поглядывали на меня с настороженной неприязнью. Меня это не волновало. Я повесил кольцо с ключами на гвоздь, вбитый в стену рядом с телефонным аппаратом, и сказал:

– Я вернусь через час. Может быть, раньше. Пока меня не будет, никто не должен входить в тюрьму. Вас двоих это тоже касается.

– Наглая нынче пошла молодежь, – заметил тщедушный.

– Вам лучше сделать, как я говорю. Это будет самое благоразумное. Вам понятно?

Толстяк в черной шляпе кивнул.

– Но шериф будет поставлен в известность, как ты тут с нами обходишься.

– Значит, в ваших же интересах сохранить зубы в целости и сохранности до его возвращения. А то без зубов неудобно в известность ставить, – сказал я и вышел.

Ветер, ставший заметно сильнее, гнал по городу клубы колючей, соленой пыли. На главной улице Дебарии не было ни души, кроме меня самого и пары-тройки лошадей у коновязи. Они стояли, повернувшись к ветру задом и понурив головы. Свою лошадь я бы в жизни так не оставил. Как не оставил бы и Милли – мула, на котором приехал Маленький Билл. Я отвел обоих животных в платную конюшню на дальнем конце улицы. Конюх принял их с радостью и обрадовался еще больше, когда я отломил ему половину золотого «орла» из тех двадцати, что дал мне отец.

Нет, ответил он на мой первый вопрос, в Дебарии нет ювелира. И на его памяти не было. Но на второй мой вопрос он ответил: «Да», – и указал на здание напротив, на другой стороне улицы. Это и была кузница. Сам кузнец стоял в дверях. Низ его кожаного передника с инструментами, рассованными по карманам, развевался на ветру. Я перешел через улицу. Кузнец поднес кулак ко лбу:

– Хайл.

Я тоже с ним поздоровался и объяснил, что мне нужно. (Ванней говорил, что оно может мне пригодиться.) Кузнец внимательно меня выслушал и взял патрон. Тот же самый, с помощью которого я погрузил в транс Маленького Билла. Кузнец спросил:

– Сколько в нем гранов пороха, знаешь?

Конечно, я знал.

– Пятьдесят семь.

– Так много?! О боги! Это прямо чудо, что ствол твоего револьвера не разрывает, когда ты стреляешь!

Навеска пороха в револьверах моего отца – которые когда-нибудь станут моими – составляла семьдесят шесть гран, но я не стал этого говорить. Кузнец все равно не поверил бы.

– Вы сможете сделать, что я прошу, сэй?

– Наверное, да. – Он немного подумал, потом кивнул: – Да, смогу. Но не сегодня. Не хочу раскочегаривать горн на таком ветру. Один выпавший уголек – и может вспыхнуть весь город. А пожарной команды у нас нет с тех пор, как мой отец был мальчишкой.

Я достал кошелек с золотыми «орлами» и вытряхнул две монеты себе на ладонь. Немного подумал и добавил еще одну. Кузнец смотрел на них как завороженный. Это был его заработок за два года.

– Мне нужно сегодня, – сказал я.

Он улыбнулся, показав на удивление белые зубы, сверкнувшие в густых рыжих зарослях бороды.

– Ах ты, бес-искуситель, как же тут устоять?! За то, что я вижу, я рискну сжечь дотла даже сам Гилеад. К закату все будет.

– К трем часам пополудни.

– Да, я и имею в виду, к трем часам пополудни. Минута в минуту.

– Отлично. А теперь подскажите, какой у вас в городе самый лучший ресторан?

– У нас в городе их всего два, и в обоих готовят не так чтобы прямо объедение. Но все-таки и не отрава. Кафе Рейси, наверное, малость получше.

Меня это вполне устраивало. Я рассудил, что Маленький Билл с его молодым растущим организмом в любом случае отдаст предпочтение количеству, а не качеству. Я отправился в кафе. Теперь мне приходилось идти против ветра. К вечеру будет уже настоящая буря, сказал мне Маленький Билл по дороге сюда, и, похоже, парнишка был прав. Ему пришлось многое пережить, и сейчас ему нужен покой. Теперь, когда мне стало известно про татуировку на ноге шкуроверта, я, наверное, мог бы обойтись и без помощи Билла… но шкуроверт об этом не знал. В тюрьме мальчик был в безопасности. По крайней мере я на это надеялся.

Это называлось рагу, и я мог бы поклясться, что вместо соли его приправили песком с солончаковых равнин, но мальчик умял свою порцию подчистую, а потом доел и мою тоже, когда я отставил тарелку в сторону. Кто-то из не самых толковых помощников старшего шерифа сварил кофе, и мы с Биллом пили его из жестяных кружек. Мы обедали прямо в камере, сидя на голом полу. Я все время прислушивался, ждал звонка. Но телефон молчал. Меня это не удивляло. Даже если Джейми с шерифом пытались сюда дозвониться, ветер мог оборвать провода.

– Ты, наверное, все знаешь про эти бури, которые вы здесь называете самумами, – сказал я Биллу.

– Да, песчаные бури, – ответил он. – Сейчас как раз начинается их сезон. Ковбои их ненавидят, а временные работники – и подавно. Обычно их посылают на самые дальние пастбища, а там негде укрыться от ветра. Спать приходится на земле, и даже нельзя развести костер, потому что…

– Потому что ветер разносит горячие угли, – сказал я, вспомнив слова кузнеца.

– Да, именно. А рагу не осталось? Все съели?

– Съели. Но есть еще вот что.

Я вручил ему маленький полотняный мешочек. Билл заглянул внутрь и весь просиял.

– Конфеты! Настоящие, шоколадные! – Он протянул мне мешочек. – Вы первый берите.

Я взял одну конфету и пододвинул мешочек Биллу:

– Все остальное – тебе. Только смотри, чтобы живот не разболелся.

– Не разболится! – И он принялся за угощение. Мне было приятно смотреть, как он радуется. Первые две конфеты Билл проглотил, почти не жуя, а третью засунул за щеку, как белка – орешек, и вдруг спросил: – Что со мной будет, сэй? Как мне теперь без папы?

– Не знаю, но даст Бог – будет вода.

У меня уже была мысль, где мы найдем эту воду. Если нам удастся покончить со шкуровертом, одна влиятельная дама по имени Эверлина будет нашей должницей и наверняка не откажет нам в просьбе позаботиться о парнишке. Почему-то я был уверен, что Билли Стритер станет далеко не первым осиротевшим ребенком, воспитанным сестрами Ясной обители.

Я вернулся к вопросу о самуме:

– И что, сильная будет буря?

– К вечеру разыграется в полную силу. Или после полуночи. Но завтра к полудню все стихнет.

– Ты знаешь, где живут солянщики?