Книга Мила Рудик и Чаша Лунного Света, страница 104 – Алека Вольских

От профессора Лирохвоста ему, конечно, влетело. Но больше всех влетело именно профессору Лирохвосту. Амальгама Мендель, узнав об этом инциденте, пригрозила учителю музыки, что она не позволит проводить эксперименты на своей дочери и добьется, чтоб экспериментальную свирель у него отобрали раз и навсегда.

После урока ребята обосновались на площадке между этажами. Она было очень удобно обустроена: с бордюрами, на которых можно было сидеть; статуями, на каменные руки которых можно было вешать рюкзаки, и даже с фонтаном, который, правда, не работал. К тому же благодаря большому окну здесь было светло, несмотря на дождь и серую тяжесть грозовых облаков на небе.

Устроившись немного в стороне от своих сокурсников, Мила, Ромка и Белка возобновили неоконченный разговор о профессоре Корешке.

— Вы думаете, он побоялся, что о нем узнают всю правду, и сбежал? — спросила Белка.

— Значит, так, — сосредоточенно произнес Ромка заговорщицким тоном, — позавчера мы точно видели, как он выходил из лаборатории алхимии. При этом он был сильно напуган. Любопытно, что могло так его испугать?

— Или — кто? — шепотом вмешалась Мила, поглядывая на сидящего к ним ближе остальных Яшку, основательно углубленного в чтение; он был так увлечен, что вряд ли мог их слышать. — И, может быть, он сбежал как раз потому, что кто-то уже узнал о нем правду?

— Точно! — подхватил Ромка. — Кто-то вывел его на чистую воду и пригрозил открыть всю правду, а Корешок струсил и пока не поздно сделал ноги.

— Вот почему он так нервничал! — заключила Мила. — Он не Гильдии боялся, а разоблачения.

— Ну и кто это был, по-вашему? — спросила Белка. — Кто его рассекретил?

— Не знаю, — озадаченно покачал головой Ромка. — Но на месте Амальгамы я бы запирал лабораторию на ключ и прибавил бы парочку заклинаний. Ее лаборатория — все равно что проходной двор.

Мила не особенно переживала по поводу Амальгамы. Даже если бы в один прекрасный день ее лабораторию ограбили и вынесли все до последней пробирки, Мила не стала бы из-за этого сильно огорчаться. Но вопрос Белки застал ее врасплох — что-то во всем этом было не так. А что — она понять не могла.

— Я только одного не понимаю, — тихо сказала Мила, глядя застывшим взглядом сквозь сидящего неподалеку на бордюре Илария, который что-то записывал пером в тетради. — Если кто-то действительно разоблачил Корешка, то почему он не рассказал об этом всем?

Ромка пожал плечами.

— Ну, может, он не был в этом уверен? — предположил он. — Мы ведь тоже не уверены.

— Да… может быть, — с сомнением вздохнула Мила.

Внизу на лестнице послышался громкий топот бегущих ног, и все трое по инерции повернули головы только для того, чтобы проводить взглядом очередного нарушителя порядка — беготня по лестницам была привычным делом. Но к их общему удивлению нарушителем оказался Мишка Мокронос. У него было такое выражение лица, что Мила мгновенно поняла — что-то случилось.

— Ребята, ребята! — запыхавшись, заголосил Мишка Мокронос. — ЧЕРНАЯ МЕТКА! Еще одна Черная Метка!

Мила с Ромкой дружно подскочили на ноги. Яшка оторвался от очередной книги о легендах. Иларий медленно встал с бордюра, и его подбородок упрямо приподнялся. Все смотрели на Мишку и ждали, когда он скажет имя того, кому не повезло на этот раз.

Мишка взволнованно оглядел застывшие в ожидании лица и, все еще задыхаясь после пробежки, тихо сказал:

— Корешок. Это Корешок. Его нашли с Черной Меткой.

Пауза.

— Где его нашли? — спросил Ромка, нарушив гробовое молчание.

— В Думгротском парке, — ответил Мишка. — Он сейчас в палате для экстренных случаев. Я видел, его туда несли, и слышал, как профессор Многолик распорядился вызвать знахарку из города.

— Но он живой? — спросила Мила.

Мишка закивал.

— Да, но… — Он поморщился и тихо присвистнул: — Вы бы его видели! Он просто не в себе…

Мила с Ромкой переглянулись. Ромка согласно кивнул, и они, не сговариваясь, незаметно отошли от своих сокурсников, уже столпившихся вокруг Мишки послушать подробности. Белка была в таком ужасе, что не смогла даже с места сдвинуться, поэтому Мила с Ромкой молча согласились с тем, что ей лучше остаться.

— Палата экстренных случаев на первом этаже, — вполголоса сказал Ромка.

Спускаясь по главной лестнице в холл, Мила бросила взгляд на картину, где с утра отсутствовал профессор Корешок, а его петух заливался неистовым кукареканьем. Теперь профессор был на своем месте. Он метался по картине словно сумасшедший, лихорадочно мотая головой и озираясь с таким ужасом в глазах, как будто его преследовала целая стая демонов, а красный петух при этом съежился в нижнем углу картины, с опаской поглядывая на своего хозяина.

Дверь палаты экстренных случаев была слегка приоткрыта. Мила и Ромка, посмотрев вокруг и убедившись, что их никто не видит, подошли к двери и заглянули в узкую щель.

Боком к ним в своем багряно-золотом кафтане стоял Велемир. В нескольких шагах от него над большой кроватью склонилась госпожа Мамми. Профессор Корешок лежал на постели и, выпучив глаза, что-то невнятно мычал, как будто хотел сообщить нечто важное, но у него не получалось. Черной Метки у него на груди не было. Она лежала на прикроватной тумбочке, но, несмотря на это, Мила мгновенно обнаружила ее среди всех других предметов в комнате, как будто Метка обладала особой способностью — притягивать к себе взгляды.

Вокруг кровати почему-то валялось очень много мусора. То тут, то там: обломки металлических перьев, общипанные гусиные перья и черно-белые волосы от них повсюду, огрызки карандашей, раскрошенные мелки и разорванные в клочья хлопья бумаги, папируса и пергаментных листов.

— Он что-то хочет сказать, — заявила госпожа Мамми, одетая сегодня в зеленое платье и поверх него — длинный белый фартук, — это же очевидно!

В ее руках была дощечка для письма и длинная деревянная ручка с металлическим пером. Она подошла к профессору Корешку и, посмотрев на Велемира, сказала:

— Вы только посмотрите, что происходит, — и с этими словами протянула дощечку с пером профессору Корешку.

Профессор Корешок даже не успел поднять руки навстречу, как перо выскочило из рук госпожи Мамми, взлетело в воздух, как будто его подкинули, и разломилось напополам. Осколки полетели в разные стороны. Госпожа Мамми испуганно ахнула. Дощечка в ее руках задрожала. Знахарка поначалу пыталась ее удерживать, схватившись обеими руками, но дощечка с яростным содроганием вырвалась и стремительно ринулась в сторону окна. Разбив цветное стекло, она вылетела вон.

— Вы видели!? — задыхаясь, воскликнула госпожа Мамми, обращаясь к Владыке. — И так все время. Что только я не пробовала! Даже шариковую ручку…

Госпожа Мамми осторожно покосилась на Владыку, который в этот момент округлил глаза и посмотрел на нее с интересом. Она аккуратно прокашлялась и пояснила: