Онлайн книга «Требуется чудо»
|
— Как это? — не поняла девочка. — Ты даже не спросила, кто я и к кому пришел. А вдруг у меня за спиной — топор, пистолет, бомба, а? Девочка не улыбнулась. — У вас были заняты руки, — сказала она. — Букетом. Он, вероятно, для мамы? — И для мамы, и для тебя, — ответил Александр Павлович, протянул ей цветы. — Найди какую-нибудь банку. Желательно литровую… — У нас есть ваза, — девочка опять не приняла шутки, и Александру Павловичу это не понравилось. Он любил веселых и даже хулиганистых детей, он привык к цирковым детям, к этим «цветам манежа», которые растут сами по себе и не признают никаких клумб. — Тогда поставь в вазу, — вздохнул он. И все же не удержался, добавил: — А лучше бы напустить в ванну воды и бросить их плавать… Девочка, уже шагнувшая было в комнату — за вазой, естественно, остановилась, будто раздумывая. Похоже, ее заинтересовала идея с ванной. Цирковой ребенок, считал Александр Павлович, поступил бы именно так, как ему интересно… — Я сейчас узнаю, — быстро сказала девочка и побежала прочь, забыв об Александре Павловиче. Он вошел в комнату вслед за ней, но девочка была уже в соседней, и Александр Павлович слышал оттуда ее торопливый говорок: — Мама, смотри, какие розы, а если пустить их плавать в ванне?.. Александр Павлович довольно улыбнулся и сел в кресло у окна. Отсюда хорошо просматривалась дверь в соседнюю комнату. — Что за глупости? — удивилась невидимая Александру Павловичу Валерия. — Вот эти… — тут она помолчала, должно быть, отбирая цветы, — поставь в большую вазу, ту, с ободком… А эти две подрежь под самые чашечки и вот их можешь пустить плавать. Только не в ванну, а с салатницу… «Розы в салатницу? — удивился Александр Павлович. — Это будет похлеще ванны…» Девочка прошла мимо с букетом, не глядя на Александра Павловича, скрылась в кухне — там сразу вода из крана полилась, что-то звякнуло, а по-прежнему невидимая Валерия спросила: — Саша, это ты? — Нет, — сказал Александр Павлович, — это не я. Это рассыльный из цветочного магазина. Он ждет «на чай». Валерия засмеялась. — Пусть подождет… Идея насчет ванны — твоя? — Моя. Как и все бредовое… Только с салатницей, по-моему, не лучше. — Понимал бы! — А что… — начал было Александр Павлович и осекся: в комнату вошла девочка, держа в руках хрустальную то ли салатницу, то ли супницу, что-то хрустально-утилитарное, а все же больше похожее на широкую, с низкими краями вазу, в которой красными лебедями плавали две цветочные головки. И Александр Павлович вспомнил Амстердам — был он там на гастролях, вспомнил огромное, похожее на аэровокзал, здание аукциона цветов, длинные стеклянные витрины сувенирных киосков, где в почти таких же, только специально для того сделанных, вазах-салатницах плавали аккуратные головки роз и тюльпанов… Девочка осторожно поставила салатницу на журнальный столик, посмотрела на Александра Павловича: мол, каково? — Красиво, — признал он. — И жить они будут вдвое дольше, чем в вазе, — добавила из-за стены Валерия. — Понял мысль?.. — Я бы тебе еще принес, — усмехнулся Александр Павлович, — подумаешь, проблема… Красиво-то оно красиво, да только цветы без стеблей, знаешь, как-то… — Дело вкуса, — сказала Валерия. — А вы познакомьтесь, познакомьтесь, раз уж увиделись… — чем-то она там шуршала, погромыхивала: готовилась к выходу «в свет». — Наташа. Александр Павлович… Да, Наташа, знаешь: Александр Павлович работает в цирке, он — фокусник. — Иллюзионист, — поправил Александр Павлович. — Есть разница? — удивилась Валерия. — Смутная… Девочка послушно стояла перед Александром Павловичем. Он достал из кармана пачку «Явы», выбил на ладонь сигарету: — Смотри. Взмахнул рукой — исчезла сигарета. Снова взмахнул — опять появилась. Запер ее в кулаке, вытянул руку, медленно-медленно разжал пальцы — пусто. Наташа следила за ним завороженно… — Что вы там молчите? — спросила Валерия. — У нас дело, — ответил Александр Павлович. Он щелкнул зажигалкой, затянулся. Держа горящую сигарету двумя пальцами, как и положено: средним и указательным — он сгибал и разгибал их, и сигарета послушно пропадала и вновь возникала — только качался в стоячем комнатном воздухе зыбкий-табачный дымок. Старый-престарый фокус: ловкость рук — и никакого мошенничества… Валерия наконец-то вошла в комнату. — Курил? — Ни в коем случае! — с ужасом сказал Александр Павлович и как бы в подтверждение поднял руки: сигареты в них не было. — При ребенке! Как можно!.. Наташа восхищенно засмеялась, и Александр Павлович отметил, что это впервые с того момента, как он пришел. — А дым откуда? — Валерия резко повернула его ладонь: с тыльной стороны ее, зажатая пальцами, еле держалась сигарета. — Иллюзионисты липовые… — Разоблачили, — признался Александр Павлович. — Значит, не судьба… Ничего, Наталья, я знаю еще двести семьдесят три абсолютно неразоблачаемых фокуса и все тебе покажу. Хочешь? Она кивнула. — В другой раз, — сказала Валерия. — Нам пора… Наташа, если успеешь сделать уроки — в девятнадцать десять по второй программе «Клуб кинопутешественников». И не забудь погладить белье, там немного… Пока. — И еще почини звонок, — добавил Александр Павлович. — Он заедает. Валерия удивленно посмотрела на него. — Пожалуй, этого она не сумеет… — Да что ты говоришь?! — изумился Александр Павлович. — А я-то думал, что звонок для нее — так, семечки… Ладно, Наталья, не грусти: «Клуб кинопутешественников!» — штука посильнее, чем «Фауст» Гете. Звонок я сам починю. В следующий раз. Я умею. А фокусы от нас не убегут… Уже в машине он спросил Валерию: — Она у тебя вундеркинд? — Обыкновенный ребенок. А что тебя не устраивает? — Наоборот, я потрясен. Все сама и сама… — Не все, — засмеялась Валерия, — звонок, видишь, не может. — Кого ты из нее делаешь? — серьезно поинтересовался Александр Павлович. — Человека, Сашенька, милый, человека. — Себя? — А чем я плоха? Отшутился: — Плохо ко мне относишься. |