Книга Лэйси из Ливерпул, страница 44 – Маурин Ли

— Не ругайтесь, — автоматически сделала ему замечание Элис, потом вспомнила, что он не один из ее детей. — Извините.

— Вы совершенно правы. Учителя не должны ругаться. — Он внимательно разглядывал ее. — Элис, пожалуйста, расскажите мне, что случилось. — Нейл выключил свет. — С ребенком Орлы все нормально? А с самой Орлой?

— Орла чувствует себя хорошо, а ребенок просто прелесть.

— Девочка или мальчик?

— Девочка. Она хочет назвать ее Лулу.

— Красивое имя. Лулу Лэвин, звучит, как название цветка. — Он подошел и сел рядом с ней. — А теперь, когда темно, вы расскажете мне, в чем дело? — Голос его звучал совсем рядом, всего в нескольких дюймах от ее уха.

— Я не могу, Нейл, — ответила она убитым голосом. — Вы очень добры, но я не могу никому рассказать это, даже своему отцу и лучшей подруге. Это нечто совершенно ужасное.

— Поделись бедой с другом, и она уменьшится вдвое, как говорят.

— Я сама говорила так не один раз, но теперь не уверена в этом.

— Если все так ужасно, вам непременно нужно рассказать это кому-то, Элис. И необязательно мне. Не держите в себе.

Элис криво улыбнулась:

— Вы говорите так, словно разбираетесь в подобных вещах, но я сомневаюсь, чтобы с вами когда-либо могло случиться что-то похожее.

Он всегда находился в приподнятом настроении, сохраняя исключительное добродушие, словно считал, что окружающий мир — замечательное место для жизни. Она знала, что он очень хороший учитель: в школе Святого Джеймса все его любили, правда, оставалось загадкой, что он там делает, ведь Нейл вполне мог преподавать в привилегированном частном учебном заведении или вообще подыскать себе другую работу. Он учился в университете — у него был диплом специалиста по античной филологии, хотя она не знала толком, что это значит. Нейл Грини приехал откуда-то из Суррея, и у него водились деньги — одна из ее клиенток, которая разбиралась в подобных вещах, сказала, что костюмы и туфли ее жильца сшиты на заказ. У него также был спортивный автомобиль «МГ».

Мать и отца он называл «мамуля» и «папуля», и еще у него были старший брат по имени Адриан и сестра, которую звали Миранда и которой в августе исполнился двадцать один год. Вместо того чтобы устроить вечеринку по этому случаю, Миранда отправилась на танцы, где играл какой-то очень известный оркестр: Теда Хита, или Амбруаза, или Джеральдо, Элис не помнила точно. Не то чтобы Нейл был душа нараспашку, просто иногда он рассказывал о своей личной жизни.

Казалось бы, иметь такого жильца в квартирке наверху не совсем удобно, но Нейл никогда не зазнавался. Элис всегда чувствовала себя с ним совершенно свободно. И он был неизменно вежлив и тактичен с Фионнуалой, которая влюбилась в него без памяти, что было видно невооруженным глазом.

— Что вы делаете завтра? — спросил Нейл Элис.

— Как что, приду в парикмахерскую, как обычно, — удивилась она его вопросу.

— Будете вести себя, словно ничего страшного не произошло, будете улыбаться и смеяться, как всегда?

— Ну да, конечно.

— Мы все так поступаем, Элис, — сухо рассмеялся он. — Мы все устраиваем шоу, и неважно, что мы при этом чувствуем в душе. Почему вы думаете, что я другой?

— Извините. — Поддавшись минутному порыву, Элис накрыла его руку своей. — Я проявила черствость. Но вы кажетесь таким беззаботным.

— Так было не всегда. Семь лет назад я хотел покончить с собой. — Он, в свою очередь, положил свою руку на ее ладонь. — Если я расскажу вам об этом, то, может быть, и вы поделитесь со мной, почему выглядите такой несчастной. Я испугался до смерти, когда включил свет. Подумал, что в парикмахерской поселились привидения.

— Извините меня, — подавленно повторила Элис. — К тому же вам пришлось прогнать бедную Джин.

— Бедная Джин уже забыла об этом. — Он поднял ее на ноги. — Если мы собираемся поверить друг другу страшные тайны, лучше поднимемся наверх, где немного уютнее, и мы сможем выпить по чашечке кофе или, еще лучше, по глотку бренди. Вам явно нужно выпить.

— Дайте мне минутку, чтобы причесаться.

В квартире все еще оставались кое-какие вещи, принадлежавшие раньше Миртл: буфет, застекленный шкафчик, кровать в спальне, правда, Элис купила новый матрас. Два кресла, маленький столик со стульями и буфет в кухне были хорошего качества, хотя и не новые.

Она была пару раз наверху, с тех пор как там поселился Нейл. Он привез с собой некоторые собственные вещи — несколько экзотических ковриков, не иначе как из самой Персии, много ярких картин, две настольные лампы, розовый отсвет которых оживлял, в общем-то, мрачноватую комнату. Застекленный шкафчик был полон книг, а наверху стояла фигурка слона, сделанная, по словам Нейла, из нефрита. На каминной полке красовалось еще несколько нефритовых фигурок.

— У вас здесь мило и уютно, — заметила она, когда он включил лампы.

— Это входило в мои намерения. Вы будете кофе или бренди? Я предлагаю последнее.

— Было бы неплохо, только не слишком много, а не то оно ударит мне в голову.

Он широко улыбнулся:

— Это не самое плохое, что может случиться. А теперь усаживайтесь, я принесу напитки, а потом поведаю вам историю своей жизни.

Вместо того чтобы сесть в кресло, Нейл опустился на пол, прислонившись к креслу спиной и вытянув на коврике свои длинные ноги. Он включил электрический камин, но не сам нагревательный элемент, а красную лампочку, которая имитировала горящие угли. В комнате стало еще уютнее.

— Вы ведь знаете, что я служил в армии? — начал он.

Элис кивнула:

— Вы вступили в нее добровольцем в 1942 году, когда вам исполнилось восемнадцать. — Она также знала, что он не обязан был идти служить. Его приняли в Кембриджский университет, и он мог оставаться там до окончания учебы, а к тому времени война наверняка бы закончилась.

— Чего вы не знаете, Элис, так это того, что я женился, когда мне исполнилось двадцать.

— Женились! — воскликнула она, пораженная. Из всех мужчин, которых она знала, он представлялся ей наименее подходящим для супружеской жизни.

Нейл погрозил ей пальцем:

— Не перебивайте. Я хочу покончить с этим как можно быстрее. Я женился на своей подруге детства Барбаре. Все звали ее Бабс. Она была, да и сейчас, без сомнения, остается вызывающе красивой. Наши родители знали друг друга много лет, еще до нашего рождения. Даже сегодня, — задумчиво произнес он, — я не уверен, что это было: любили мы друг друга или сделали то, чего от нас ожидали. Это казалось любовью, это было похоже на нее, мы радовались, что оправдали надежды родителей, и при этом были чрезвычайно счастливы, должен сказать.

Он уставился на огонь, как будто позабыв о присутствии Элис:

— Мы поженились за год до окончания войны. В это время мой полк находился в Кенте. Я получил увольнительную, и нам удалось провести уик-энд в «Кларидже» — это стало нашим медовым месяцем. «Кларидж» — это отель в Лондоне, — пояснил он на тот случай, если она не знала о нем. Элис действительно никогда не слышала о таком отеле. — Бабс работала на правительственное управление, что-то связанное с продуктовыми пайками. У нее был маленький коттедж в Найтсбридже. С того времени я всегда проводил там свой отпуск, хотя она утверждала, что чувствует себя одинокой, когда меня нет рядом. — Он презрительно скривился. — Став замужней женщиной, она уже не вела столь активную общественную жизнь, как раньше. Поэтому я всегда говорил своим приятелям-офицерам, когда они отправлялись в Лондон: «Загляните к моей Бабс. Она сделает так, что на несколько часов вы почувствуете себя дома». И они заглядывали. Хотите еще бренди, Элис?