Книга Случай Растиньяка, страница 92 – Наталья Миронова

– А на словах не можешь объяснить? Я в Подсосенском, а там прислуга в панике, я велел «Скорую» вызвать и милицию…

– Нет, это тот случай, когда картинка стоит тысячи слов. Включай, я посылаю. Потом перезвонишь.

Герман бросил недоеденный завтрак и ушел в кабинет включать компьютер. Потом вернулся в кухню. Пока «детка» загрузится, вполне можно успеть доесть.

– Герман, что случилось? – робко спросила Катя.

– Пока не знаю, но это звонил Понизовский, адвокат. Странно, он не знал, что Голощапов умер, но сказал, что это имеет отношение к его смерти. Ничего не понимаю.

– Что «это»?

– Голощапов прислал ему письмо по «мылу». С приложением. И он говорит, что я должен это увидеть. Паша зря говорить не станет. – Герман доел омлет и допил кофе. – Идем со мной.

Катя послушно прошла в кабинет, и любопытный Санька тоже увязался следом. Герман включил электронную почту, и компьютер тотчас же просигналил о входящем сообщении.

Само письмо, «мыло», не содержало в себе ни строчки. Герман открыл приложение. И выслушал вместе с Катей и Санькой видеозавещание Голощапова.

– Неужели он что-то сделал над собой? – вырвалось у Кати.

«Вот что имел в виду Паша! – догадался Герман. – Неужели он…» Сам Герман тоже подумал о самоубийстве. Перезвонить Марье Семеновне? Нет, проще доехать. Никаких ядов, кроме курева и водки, Голощапов сроду в доме не держал, а если бы было огнестрельное ранение, она бы сказала.

– Нет, вряд ли, – ответил он. – Голощапов не из тех, кто кончает с собой. Наверно, ему плохо стало после моего звонка, и он решил продиктовать завещание.

– А оно считается? – деловито осведомился Санька.

Взрослые удивленно оглянулись на него.

– Ты хочешь знать, действительно ли оно юридически? Да, вполне. Сейчас такое практикуется. Голощапов вообще не любил писать, страшно увлекся аудио– и видеоносителями.

– Значит, ты теперь будешь очень-очень богатый? – с энтузиазмом продолжал Санька. – И на маме женишься? Класс!

– Саня… – Катя не смогла справиться с голосом, слезы душили ее. – Вот ты понимаешь, что сейчас делаешь? Герман тебя спас, а он тебя даже не знал. Я думала, он мне в лицо рассмеется, но нет, он нашел деньги, поехал в этот проклятый гараж, жизнью рисковал… А ты… Ты сейчас предаешь и его, и меня, это ты понимаешь?

– А чего я такого сказал? Мы будем богатые… Разве плохо?

– Ну, во-первых, человек умер, – начала Катя.

– Ну, он же этот… папаша этой рыжей, да? Так его не жалко.

– Но от его денег ты не откажешься? – насмешливо уточнил Герман.

– Не, ну а чего отказываться? Деньги… это же… это же деньги! – наивно выложил Санька свою нехитрую философию.

– Я вижу, мои воспитательные меры на тебя не действуют, – вздохнула Катя. – Давай я тебя отправлю опять на полгодика к отцу, а? Он на тебя еще покупателя найдет, давай?

– Ну, мам… Не, ну а чего я такого сказал-то?

Санька вспомнил свои вчерашние покаянные мысли в гараже. Но он искренне не понимал, почему нельзя радоваться вдруг свалившемуся на голову богатству.

– Я собираюсь отказаться от наследства, – обрушил Герман бомбу ему на голову.

– Как? Почему? – вытаращился Санька.

– Для меня это наследство – жуткая головная боль. Куча проблем, – добавил Герман, увидев, что Санька не понимает. – Надо управлять огромной империей. Не спать ночами. Мотаться по командировкам. Чертова уйма всяких обязательств. Придется лезть в политику. Она-то наверняка ко мне полезет, а я политику на дух не переношу. Интриги. Разборки. Криминал. Конкуренты. Претенденты. Сейчас многие захотят вцепиться мне в глотку и увести бизнес.

– А нельзя все продать и просто жить?

– На вырученные деньги залечь на печку? – иронически взглянул на него Герман. – Это скучно. Есть и другая сторона. У Голощапова много заводов и других производств. Говорю же, империя. Это люди, семьи, целые города. Вот попадет эта империя в руки такому, как ты, и люди с голодухи вспухнут. Тебе их не жалко?

– Но ты же хочешь все бросить, сам сказал!

– Я подумаю. Мне надо принять решение. А пока хочу показать тебе одну штуку. – Герман быстро отыскал в почте другое письмо и открыл приложение.

– Вау, – протянул Санька.

– Это твоя мама написала.

– Нарисовала. Это рисунок, – с улыбкой поправила его Катя.

– Прости, вечно я путаю, – улыбнулся Герман ей в ответ. – Знаешь, что это? – повернулся он к Саньке. – Плакат к чемпионату мира по футболу. Вау, как ты говоришь. Я так и не успел тебе сказать, – взглянул он на Катю и снова заговорил с Санькой: – Я его зарегистрирую, мы пошлем его на конкурс и заработаем миллионы. Просто пойми: есть на свете много способов зарабатывать деньги честно. Только надо работать, а не лежать на печке. Может, нам с тобой еще придется на мамины деньги жить. Так что ты маму не расстраивай.

Санька совсем приуныл. Он не умел быть другим. Не было у него для этого психологических механизмов. Ну почему у взрослых всегда все так сложно? Почему нельзя просто пользоваться благами жизни, когда они сами падают на голову? Что тут плохого?

– Я рисовать не умею, – только и сказал он.

Герману давно уже пора было ехать, но он решил, что разговор с мальчиком важнее.

– Я тоже не умею рисовать. Главное – уметь отвечать за себя. Не дрейфь, – он потрепал Саньку по затылку, – я тобой займусь. Мы что-нибудь придумаем. А теперь мне пора ехать.

Но перед отъездом он сделал еще одну вещь: стремительно и ловко орудуя мышкой, вывел рисунок на рабочий стол компьютера.

Катя проводила Германа до дверей.

– Позванивай мне, когда сможешь. Я буду ужасно волноваться. Тебя не могут обвинить в его смерти?

– Обвинят обязательно, но у них ничего не выйдет. – Герман поцеловал ее в губы. – У меня железное алиби. Там время и дата стоит и есть его цифровая подпись. Я уверен, он умер сам. Просто с сердцем стало плохо после моего звонка, вот и решил продиктовать завещание.

– Ты ведь не откажешься от наследства? – спросила Катя, заглядывая ему в лицо.

– Еще не знаю, буду думать. А ты что посоветуешь?

– Мне бы не хотелось, чтобы ты не спал ночами и мотался по командировкам. Но ты же не сможешь бросить людей… Он тебя хорошо изучил.

Герман усмехнулся в ответ.

– Знала бы ты, как мы с ним ругались! Он называл меня чистоплюем… В общем, я буду думать. А ты – очень тебя прошу! – найди время пописать на полосочку.

– Ладно, я постараюсь. Но могу тебе сказать и без полосочки: у нас будет ребенок. Когда я Саньку ждала, все то же самое было, те же симптомы.

– Вот счастье! Прости, что я тебя так бросаю… Я Жеке позвоню, он поможет. И машину с шофером пришлю. Может, Никите позвонить?