Книга Греховный соблазн, страница 57 – Сьюзен Джонсон

Стул, комод и ночной столик были уставлены небольшими хрустальными вазочками, в которых лиловели душистые бутоны.

— По-моему, дама, продавшая их, упомянула Италию. Но я не это хотел тебе показать. Заходи. Садись.

— И куда ты приглашаешь меня сесть?

— На мою кровать, конечно. Если не считаешь меня чересчур бесцеремонным.

Кристина кокетливо улыбнулась:

— Я всегда считала, что это одно из главных твоих качеств.

— В таком случае мы прекрасно поладим, мэм, — с поклоном объявил он.

Она села и принялась снимать ботинки.

— Позволь мне, — предложил Макс, но, когда она хотела лечь, он ее остановил.

— Минутку. У меня кое-что есть для тебя.

Шутливый тон мгновенно превратился в серьезный, и Кристина нервно вскинулась. Макс вытащил что-то из кармана, разжал кулак, и в согнутую ладонь упало маленькое колечко.

— Оно принадлежало сначала моей бабке, потом матери, а она отдала его мне. Я носил его на мизинце, пока не перестало налезать. А теперь я хочу, чтобы ты его надела. Оно приносит удачу.

— Удача мне не помешает.

— Нам не помешает. И кое-что еще, — добавил Макс, отдавая ей кольцо. — Я тоже велел сделать надпись. Теперь понимаешь, почему я смеялся? Два колечка с рубином, две надписи, ты правильно сделала, подчинившись порыву. Мы предназначены друг для друга.

— Если бы только боги согласились, — вздохнула Кристина, заглянув внутрь. — «Дигби навеки».

Она задохнулась от радости.

— Там, где мы впервые любили друг друга.

— Там, где мы полюбили друг друга.

И взяв у нее кольцо, Макс хрипло сказал:

— Я на коленях…

Сердце Кристины куда-то покатилось.

— Я так долго ждал этого…

Взгляд темных глаз пронизывал ее насквозь.

— Не сделаешь ли ты мне огромную честь…

— Макс, — тихо запротестовала она, пытаясь поднять его. — Нет… не надо., .

Оторвав ее руки, он сказал тихо и настойчиво:

— Ты меня не остановишь.

— Я не стану слушать.

— Тогда не слушай.

— Макс, будь же рассудительным… практичным…

Он снисходительно улыбнулся:

— Как ты уже могла заметить, я человек непрактичный.

— Это весь мир уже успел заметить. Но, дорогой…

Она закрыла глаза, стараясь отгородиться от благоговейного страха перед непроизнесенными словами.

— Не слушай. И не открывай глаз, если не хочешь. Но я все равно скажу, потому что никогда ничего подобного не испытывал, и не намерен расставаться с тобой, и готов передвинуть каждую чертову гору в мире, если это потребуется. Я полюбил тебя с первого взгляда и не раз открывал свои чувства. И, если не считаешь меня чересчур нескромным, находился под впечатлением, что эти чувства не остались без ответа. — Он широко улыбнулся. — Может, всему причиной твои крики или ненасытная природа… как это лучше выразиться… твоего интереса ко мне.

Ободренный легкой улыбкой, появившейся на ее губах, несмотря на то что глаза были по-прежнему закрыты, Макс продолжал:

— И должен ли я напоминать, что ты у меня в долгу? Я забросил дела и семью, отказался от общества и проехал бог знает сколько миль, чтобы увидеть тебя.

Кристина гордо вскинула голову:

— Я не просила тебя приезжать.

— Но хотела этого. Разве могла она солгать?

— И мне казалось, что наша вчерашняя встреча была достаточно пылкой, — весело договорил он.

— Напрашиваешься на комплименты?

Он так легко может заставить ее забыть все беды и наслаждаться жизнью!

— Мне нужно больше, чем комплименты, дорогая. Я снова хочу спать по ночам. Хочу наслаждаться рассветами, скакать по полям, пить бренди, не боясь, что моя меланхолия усилится. Хочу, чтобы в мою жизнь вернулось счастье. Будь моей женой, дорогая. И на это есть только один приемлемый ответ.

— Да, — вопреки здравому смыслу был ее ответ.

— В таком случае следующим летом я везу тебя в Монтану любоваться розами, — пообещал он, принимая ее согласие без удивления, не сомневаясь в своей способности изменить мир. Подняв ее левую руку, он надел бабушкино кольцо на безымянный палец, не обращая внимания на то, что она уже носила.

— А я покажу тебе коттедж на океанском побережье около Брайтона, — прошептала она, забыв обо всем, кроме огромной, безбрежной любви, поселившейся в сердце.

Макс бросил Кристину на постель, придавил к перине тяжестью своего тела.

— У нас есть все: у тебя и у меня…

— На сегодняшнюю ночь…

— И навсегда…

Здесь, в Силезии, она казалась более хрупкой, беззащитной и неуверенной в себе, поэтому Макс прижал ее к груди и больше ни словом не упомянул о будущем. Довольно и того, что они вместе в этот сочельник и Господь свершил маленькое чудо.

Макс стал целовать ее, легонько, чуть касаясь губами: почтительные поцелуи, которые не могут оскорбить. Пока она не прошептала, раскрасневшись и задыхаясь:

— Дай мне больше чем поцелуи.

— Мы еще даже не женаты, а ты уже отдаешь приказы, — пошутил он.

— Но я не могу ждать. Не хочу. Сегодня я думала о тебе тысячу раз. О том, как увижу тебя, о прошлой ночи, об этой…

— Значит, я получил твое разрешение? — допытывался он, стараясь не пробудить в ней новую волну страха, и без того постоянно ее терзавшего.

— Не только мое разрешение, но и самое покорнейшее приглашение, — поклялась она. — Не так уж меня легко сломить…

— Знаю, — солгал он, опасаясь за нее. Кристина выглядела такой несчастной! Совсем не похожей на ту, какой была в Англии.

— В таком случае я стану грабить и мародерствовать сколько душе угодно, — проказливо ухмыльнулся он, садясь и начиная раздеваться.

— Ах… мой герой… и это в тот момент, когда я уже начала отчаиваться! Прикажете раздеться или сами сорвете с меня платье?

Он озорно улыбнулся:

— Неужели позволишь испортить этот дорогой кашемир?

— А что, если меня захватило пламя страсти? — театральным шепотом вопросила она, заломив руки.

— Что ж, придется что-то делать, — подмигнул Макс, уже босой и обнаженный до пояса.

— Вот и лучший подарок к Рождеству, — пропела она. — Вот и лучший подарок…

— Ну как, черт возьми, прикажешь мародерствовать и грабить, когда ты на все согласна?

— У меня новая фантазия.

— Тогда, — рассмеялся он, — хотя бы намекни, какая, прежде чем я начну.