Книга Греховный соблазн, страница 27 – Сьюзен Джонсон

— И не думай!

Она бы отошла, но его рука по-прежнему лежала на ее талии.

— Предупреждаю, — выдохнул он, — что намереваюсь поцеловать тебя позже.

— Только не посреди гостиной.

— Посреди своей постели.

— Пожалуйста… — запнулась она, преодолевая обрушившийся на нее водопад желания, — не говори так, иначе мне не пережить целый вечер в обществе посторонних.

— У тебя может внезапно разболеться голова.

— Я не такая отчаянная, как ты.

— Признайся, весьма соблазнительная мысль, — настаивал он.

— Ну как я дождусь конца вечера? — тихо пожаловалась она, сознавая, что глаза всех присутствующих устремлены на них.

— Вспомни, если выдержишь, я обещал любить тебя всю ночь.

Между ними словно молнии проскочили.

— Всю ночь, — повторил он хрипловатым шепотом. Кристина вздрогнула и со свистом втянула в себя воздух. Он чуть сильнее сжал ее талию.

— Улыбнись, дорогая, сюда идет Берти.

Ужин превратился в пытку.

По требованию принца Кристину посадили слева от него. Он предпочел обсуждать чемпионат по стипль-чезу, в котором прошлым летом участвовали Макс и Ганс. То ли назло сопернику — принц был известен любовью к неумным шуточкам, — то ли потому, что две его лошади выиграли призы, но он пространно рассуждал о тонкостях соревнований, в то время как Кристина была вынуждена слушать и выказывать интерес к предмету, до которого ей не было дела.

— Жаль, что Ганс уехал так рано, — заметил принц, знаком велев лакею наполнить бокал. — Не дождусь, когда увижу его.

— У Ганса свои дела, — вежливо ответила Кристина, хорошо сознавая, что Берти уже известно, с кем именно покинул Темпл ее муж.

— Передайте, что нам недоставало его общества.

— Обязательно, ваше высочество, когда в следующий раз встречусь с ним, — ответила Кристина таким ледяным тоном, что принц поднял глаза от своего тюрбо и, едва заметно помедлив, осведомился:

— Вы собираетесь охотиться с нами утром?

— Не уверена.

— Но вы поедете, не так ли, Вейл? Нам нужны меткие стрелки.

— Я обещал княгине, что покажу ей прыжки в Граммоне.

— Понятно. Привезли Тремейна с собой, не так ли, Кристина?

— Он с нетерпением ждет, когда— сможет хорошенько размяться, ваше высочество.

— Еще бы, — с нескрываемым ехидством пробормотал принц.

— Не хотите ли присоединиться к нам, сэр? — предложил Макс, явно ожидая отказа.

— Возможно, как-нибудь в другой раз, Вейл, — с заговорщической улыбкой пообещал принц.

И тоскливая трапеза продолжалась. Одно блюдо сменяло другое. Принц неумеренно пил и, по мере того как пьянел, отпускал все более откровенные реплики. Наконец Макс не выдержал:

— Кажется, княгине нехорошо, ваше высочество.

Кристина обожгла его негодующим взглядом:

— Со мной все в порядке.

— Вы выглядите бледной, — настаивал он, игнорируя ее уверения. — Возможно, это из-за омара. Не хотите немного отдохнуть?

— Ничего страшного. Я прекрасно себя чувствую.

— Надеюсь, вы извините нас, сэр. Страшно подумать, если княгине станет плохо прямо за столом.

Принц перевел взгляд с Макса на Кристину, пытаясь сообразить, что происходит. Но Макс уже помогал своей даме встать, едва ли не силой оторвав ее от стула.

— К-конечно… разумеется, — лепетал Берти, сам не понимая, что говорит.

Макс извинился перед Шейлой и повел Кристину из комнаты. Едва они оказались в коридоре, он тут же заявил:

— Можешь ругать меня сколько угодно, но больше я не смог вынести ни единой минуты. У меня просто не было настроения слушать непристойности еще четыре часа и терпеть пьяного Берти. Он не мой будущий монарх, поэтому я преспокойно могу быть грубым. Если кто-то спросит, вини во всем меня.

— И позволь узнать, что мне ответить, если кто-то начнет допытываться, по какой причине я ушла с тобой?

— Кому какое дело?

— Мне есть дело.

— Иисусе, Кристина… неужели ты действительно хотела высидеть весь этот ужин, а потом играть с Уэльсом в баккара до двух часов ночи?

— Но сплетни затронут меня больше, чем тебя.

— Почему?

Кристина замялась. Ни правила приличия, ни этикет, ни мнение общества больше не были так важны, как когда-то.

— Видишь? — настаивал Макс. — Подумай, дорогая, вся ночь принадлежит нам. Или, если ты наберешься храбрости, мы могли бы уехать прямо сейчас.

— Но как? Берти взбесится.

— Он поймет.

И неожиданно ей и в самом деле стало все равно, кто поймет, а кто нет. Правила и ограничения больше не действовали.

Она хотела лежать в объятиях Макса.

Хотела быть счастливой.

А ведь это так просто…

Глубоко вздохнув, потому что протянуть руку и взять счастье оказалось не так легко, а от долга не отказываются по простой прихоти, она растерянно огляделась, не зная, что делать.

— Подумай… мы могли бы быть одни… далеко отсюда.

Само искушение стояло перед ней в полный рост, греховно прекрасное в своем черном фраке, предлагая счастье, которого ей так недоставало. Какую-то долю секунды Кристина еще колебалась, но самоотречение уступило место желанию.

— Едем прямо сейчас! — выпалила она.

Макс не спрашивал. Не задумывался. Не выказал ни малейшего удивления.

— Молодец, — кивнул он и, взяв ее за руку, повел к выходу.

— Макс! Что ты делаешь? Нужно сложить вещи. Оставить записку Шейле… и еще одну, с извинениями, для Берти.

Макс взглянул на нее, улыбнулся, но не замедлил шага.

— Я обо всем позабочусь, — пообещал он, делая знак открыть дверь.

— Но как? Макс… Макс!

Лакей уже отворял дверь.

— Не волнуйся, дорогая, — заверил Макс и, кивнув лакею, вывел Кристину в холодную осеннюю ночь. — Однако тебе потребуется пальто.

Макс покачал головой и накинул на ее обнаженные плечи свой фрак.

— И кто-то, чтобы согреть тебя, — добавил он, подхватывая ее на руки и шагая по залитой лунным светом дорожке. На губах его играла знакомая мальчишеская улыбка. — И этот человек — я.

Макс усадил Кристину на тюк сена, а сам велел груму приготовить экипаж. Вернувшись, он сел рядом, обнял ее, обдав теплом своего тела, и легонько поцеловал в губы.

— Мы отправляемся на станцию Таттон, где в полночь останавливается поезд.