Онлайн книга «Греховный соблазн»
|
— Если захочешь чего-то еще, — невозмутимо продолжал Макс, — только дай мне знать. — Желаю, чтобы ты отвез меня в Темпл. — В самом деле? — Д-да… Едва слышный, робкий звук… — Как жаль, дорогая, а я уже представлял, как вонзаю своего истомившегося петушка в тебя… медленно-медленно, чтобы ты чувствовала его каждым налившимся кровью, пылающим дюймом своей сочной киски. И когда я наконец погружусь глубоко, так чертовски глубоко, что ты ощутишь его в собственном горле, даже не подумаю выйти. Так и будешь лежать, заполненная до отказа мной, моими соками, моими ласками, пока твоя горячая маленькая щелка не насытится. — Наклонившись, он коснулся губами ее щеки. — Я бы заставил тебя кончить столько раз, чтобы ты потеряла счет… мы потеряли счет, и потом любил бы тебя еще и еще… Она горела, таяла, умирала от жажды. Изнывающее лоно пульсировало так мощно, словно он уже вошел в него. — Я не должна… — пробормотала она, судорожно сжимая кулаки. — Мы не должны… Макс рывком притянул ее к себе. — Должны, и не думай о… — Он раздраженно выдохнул. — Не думай о том, о чем думаешь. Сейчас ничто не имеет значения, кроме этого. Ты, я и это… — Мне следовало бы взять себя в руки, — возразила она, слабея от желания. — Подумать о последствиях… — И мне тоже. Но мне все и всегда сходило с рук, — заверил он так серьезно, что ее страхи отошли на второй план. Впрочем, может, сама Кристина нашла в себе мужество идти дальше? Или взяли верх ее так недавно проснувшиеся желания? — Поверить не могу, что отважилась на такое… что сгораю от вожделения… Боже, Макс, в гостинице обо всем догадаются по нашим лицам! — Никто ничего не узнает, — заверил он. — Кроме того, им положено угождать постояльцам. Люди приезжают каждый день и просят отвести им комнату. И я буду пристойнее самого папы. Вот увидишь. Так и оказалось. Манеры Макса, как и почтительный тон, которым он обращался к своей краснеющей «супруге», были безупречны. — Какой воспитанный молодой господин! — заметил владелец жене после того, как проводил постояльцев в лучший номер. — Наверное, священник, уж больно учтивый и приветливый. — А может, и знатный лорд. Такие люди платят священникам за то, чтобы творили добрые дела в своих приходах. Да, а он сказал, что они хотят на ужин? Пошлю-ка я, пожалуй, Джимми за цыплятами к фермеру Уоттсу! — Насчет ужина он ничего не говорил, но потребовал воду для ванны. Вроде бы сегодня они полдня скакали верхом. — До чего же красивая пара, доложу я тебе. И влюблены друг в друга, — с легкой завистью вздохнула немолодая женщина. — Заметил, как он на нее смотрел? Не слишком благочестиво, я бы сказала. — Он заплатил мне вдвое против запрошенного за то, чтобы их не беспокоили, так что мне плевать, кто там он на самом деле. Объяснил, что жена устала и хочет спать. — В такое время? Да уж, у богатых нет никакого понятия о приличиях. Делают все, что в голову взбредет! — И пусть делают. Хоть на голове ходят. Лишь бы денежки платили! — Кстати, давай-ка их мне, — потребовала жена, протягивая руку. — На тот случай, если тебя вдруг потянет сыграть партию в карты. Не желаю, чтобы они перешли в карман Тому Бейли! — Ну, как я выглядел? — прошептал Макс, схватив Кристину в объятия, едва за хозяином закрылась дверь. — Обращался ли со своей дорогой женой с той почтительностью, которой она заслуживает? — Ты был всем, о чем только может мечтать жена, — кивнула она, завороженная его причудливой фантазией. — Могу поклясться, что ты — радость моей жизни. — А ты — счастье моей. Как он восхищал ее, как легко было бы влюбиться без памяти… если бы она не держала себя в руках. Но сейчас в ее голосе зазвучали дразнящие нотки, потому… потому что только последняя дурочка может принимать всерьез эту головокружительную авантюру, особенно с таким человеком, как Макс. — Вы нашли нам поистине огромную кровать, милорд. — Чтобы лучше ублажить тебя… и меня. И нас. Его голос был непривычно мягок. В глазах сияла нехарактерная для него нежность. Господь и вправду наделил его природным обаянием. Умением покорять женщин с одного взгляда. Как часто Макс повторял это другим любовницам? Он услышал ее сожалеющий вздох. — Я что-то не то сказал? — Я не так искусна в любовных играх и словесных поединках. И поэтому чувствую себя не в своей тарелке. — Она слегка отстранилась. — Не уверена, что сумею казаться беззаботной, беспечной и бесшабашной, как того требует обстановка. — Ошибаешься. — Вряд ли. Ах, Макс. Признайся, как часто ты бывал раньше… с женщиной, которая тебя хочет? — Никогда! — вырвалось у него. — Послушай, честность — редкое свойство… в подобных ситуациях, как и чувства, которые ты во мне пробуждаешь. И сейчас я способен думать о беспечности не больше, чем ты. Даю слово. Но яснее всяких слов за него говорили глаза. Это немного утешало, однако отринуть жизненные принципы оказалось не так легко. И хотя она могла поддаться соблазну так же самозабвенно, как в Дигби, что-то изменилось. Больше это не минутный каприз, подогретый гневом и изменой. Они приехали сюда с определенной целью. И теперь ее переполняли сомнения. — Я отчаянно хочу тебя и так же отчаянно не хочу. Понимаешь? Желаю остаться здесь с тобой навсегда или уйти за секунду до того, как не смогу сделать это, прежде, чем моя жизнь… — Необратимо изменится. Знаю. Кольцо его рук сжалось чуть сильнее. — Ты спросила, когда я покидаю Англию. Я должен был ответить «в четверг», но не сделал этого, потому что не уверен, что сумею оставить тебя. Поэтому не говори мне о бесшабашности. Мир сошел со своей оси, куда-то покатился, и осталась одна надежная опора — его объятия. — Но вчера мы даже не были знакомы, — ошеломленно пробормотала она. — Что происходит?! Он долго не отвечал, и она вдруг испугалась, потому что его ответ так много для нее значил. — Что бы там ни было, мы с этим справимся, — решил он наконец. Как можно истолковать столь явную двусмыслицу? И более того, как Макс разделывается с чересчур любящими заявлять на него права дамами? Или она отдалась человеку, который исчезнет из ее жизни так же неожиданно, как появился? — Прежде всего я не уеду в четверг. В окружавшем ее жизнь мраке внезапно просияло солнце, и на этот раз она не стала доискиваться причин нахлынувшего счастья. — Ты не представляешь, как я рада! — Представляю, — возразил он с отчетливым, чуть тягучим американским акцентом. — Еще как представляю. Вдруг разом обессилев, она прижалась к нему, положила голову на грудь и разрыдалась. |