Книга Неверный жених, страница 21 – Мэй Макголдрик

– Да, милая, ведь он уехал, и тебе нет нужды соблюдать приличия – вот ты и решила развлечься и заодно отточить свои таланты в постели. В моей постели! – Он дернул ее к себе, и Джейми, не удержавшись, упала прямо на кровать. – Вот ты и здесь! Начнем, дорогая!

Не стоит торопиться, у нас вся ночь впереди!

Джейми отчаянно боролась, стремясь вырваться из его объятий: она поняла, что Малкольм не шутит, и ее охватил панический страх.

– Малкольм, ты с ума сошел! – воскликнула она, ловя его взгляд.

– Это ты свела меня с ума.

– Отпусти меня!

– С удовольствием – как только закончим!

– Малкольм, опомнись! – с болью в голосе воскликнула она. – Это же я, Джейми! Девушка, которую ты знаешь всю жизнь!

– Не трать силы, детка. Ты совсем не та девушка. – Он сухо, горько рассмеялся. – Если ты забыла, дорогая, я тебе напомню. Та девушка никогда не выдала бы меня этим дьяволам! Она никогда не предала бы нашу дружбу! Та Джейми, которую я знал, была доброй, любящей, щедрой. А главное – честной.

– Она была дурой! – завопила Джейми, не в силах больше сдерживаться. – Мечтательной идиоткой, жившей в мире своих фантазий! Она верила в любовь и клятвы верности – но однажды у девочки открылись глаза и она поняла, что случается с теми, кто полагается на честь рыцаря и любовь мужчины!

– Я бы сказал, что она ослепла!

– Почему же? – выкрикнула Джейми. – По-твоему, она должна была запереться от людей и вечно оплакивать свою погибшую любовь?

– Откуда ей знать, что такое любовь? – Малкольм отпустил руку Джейми, но она даже не заметила этого. – Как могла она потерять то, чего у нее никогда не было?

– Не было?! – Джейми выпрямилась: глаза ее сверкали яростью. – Вот тут ты ошибаешься! Эта девочка любила, и любила по-настоящему – но была обманута лживыми словами и несбыточными мечтами!

Малкольм открыл рот для ответа, но не вымолвил ни слова: на лице его отразилась какая-то новая мысль.

– Джейми, когда я обманывал тебя? Мы были только друзьями, я не давал тебе никаких обещаний… даже ничего похожего на обещание!

Джейми молча повернулась к дверям.

– Нет, ты не уйдешь! – прорычал Малкольм. – Я устал от всех этих недомолвок, осуждающих взглядов, молчания, пересудов за спиной… Устал чувствовать себя преступником и даже не понимать, в чем мое преступление!

– Я никогда ни в чем тебя не обвиняла.

– Право, лучше бы обвиняла! – резко отозвался Малкольм. – Тогда бы мне не пришлось решать задачу, не зная условий. – Он взял ее за руку, заставив повернуться к себе лицом. – Джейми, со времени нашей последней встречи все Макферсоны – кроме разве что Фионы и Алека – начали сторониться меня, словно прокаженного. И больше всего – твои родители. Если я совершил какой-то проступок, то неумышленно и бессознательно: я не знаю, в чем моя вина, и не могу ни загладить ее, ни извиниться. Объясни, Джейми, каким образом я ввел тебя в заблуждение? Если когда-нибудь…

– Ты ни в чем не виноват передо мной, Малкольм, но не вини и меня в своих несчастиях, – сухо произнесла Джейми, высвобождая руку. Малкольм говорил правду: он никогда не признавался ей в любви, никогда не обещал жениться. Но для нее он был виноват уж тем, что позволил ей надеяться. Джейми не могла признаться в этом. Лучшее, что она может сделать, – не продолжать этот бесполезный разговор, быстро сделать для Малкольма все необходимое и уйти.

– Однако причина – в тебе, – сказал наконец Малкольм. – Все мои беды начались с тебя.

– Право, ты обо мне слишком высокого мнения.

– Не думаю.

– Думай что хочешь, – коротко ответила Джейми.

Несколько мгновений Малкольм не спускал с нее пристального взгляда.

– Все началось с того проклятого венчания, – мрачно заговорил он наконец. Должно быть, на лице Джейми отразилось изумление, впрочем, изображенное до вольно плохо, потому что губы Малкольма изогнулись в слабом подобии улыбки. – Ты ворвалась в часовню в белом платье… в подвенечном платье, верно? Я старался убедить себя, что это лишь глупая детская шалость. Но для тебя все было очень серьезно. Я прав?

Джейми молча разматывала повязку, невидящими глазами уставившись на подсохшую рану.

– Скажи, я прав? – настойчиво требовал Малкольм.

Джейми отвернулась, опасаясь, что глаза выдадут ее чувства.

– Так я прав? – почти выкрикнул Малкольм.

– Что было, то прошло! – резко ответила Джейми. – Сейчас ты женат, а у меня своя жизнь, и о прошлом пора забыть.

Намочив тряпку, она принялась промывать рану. Нахмурившись, Малкольм следил взглядом за ее движениями. Напряжение росло, и Джейми почувствовала, что не может больше молчать.

– К сожалению, у меня не было возможности тебя поздравить. У тебя очень красивая жена. – Малкольм резко отвернулся, и Джейми закусила губу. «Он, должно быть, очень скучает по жене», – подумала она. – Не знаю ее имени…

Голос ее дрогнул и прервался. Малкольм устремил на нее темный мрачный взгляд, и Джейми задрожала, чувствуя, что допустила какую-то страшную ошибку.

– Флора, – тихо ответил он наконец. – Ее звали Флора.

«Ее звали Флора», – мысленно повторила Джейми, и эти слова эхом отозвались в ее измученной душе. Ее звали Флора.

– Звали? – еле слышно прошептала она. Малкольм снова отвернулся к окну.

– Она умерла через месяц после свадьбы.

Молчание, повисшее в комнате, было почти ощутимо наполнено скорбью. Джейми хотела бы протянуть руку к Малкольму, чтобы утешить его, но понимала, что он не примет ее участия. Она стояла молча, глядя, как глубокая печаль на его лице сменяется грустной задумчивостью.

– Она была очень молода, – сказал Малкольм.

Джейми опустила глаза в землю. Ее сжигал невыносимый стыд: подумать только, сколько раз она желала зла сопернице, не зная, что та умерла так рано, так неожиданно.

Джейми молча покачала головой.

– Не хочешь услышать, как она страдала?

– Пожалуйста, не надо, – прошептала Джейми. Глаза ее затуманились слезами.

Малкольм смотрел на нее со странным выражением, словно видел в первый раз, и от его взгляда Джейми охватило тягостное смущение.

– Тебе надо отдохнуть, – неловко попыталась она сменить тему. – Голову бинтовать больше не надо. Я велю Кадди…

Она не успела договорить – пальцы Малкольма вновь сомкнулись на ее запястье.

– Останься.

От этого короткого слова сердце ее заметалось в груди. Лицо Малкольма расплывалось в меркнущем свете сумерек. Джейми чувствовала, что он больше на нее не сердится, и не знала, хорошо ли это. Повернувшись к темнеющему окну, он поведал свою историю – историю, призванную разогнать молчание ночи и исцелить израненные сердца.