Книга Истинная хозяйка Драконьей усадьбы, страница 2 – Мона Рэйн

Но стоило мне коснуться головой жёсткой подушки, как дверь распахнулась, и в проёме показалось изъеденное прыщами лицо молодого человека, который, гнусно улыбаясь, обшарил меня взглядом с головы до ног. Мне захотелось прикрыться, но парня отпихнула та самая тётка с громким голосом. Она оказалась пожилой особой в чепце и тяжелом платье с пышной юбкой до пола.

— Чего разлеглась? Опять заболела? Думаешь, я поверю в твоё враньё? Вставай, я обещала твоему отцу, что ты будешь жить в этом доме, но не обещала, что это будет бесплатно.

Я со стоном зажмурилась, надеясь, что назойливая галлюцинация пропадёт сама. Но тётка подскочила и рывком заставила меня сесть, больно сжав локоть.

— Я не шучу, Эва, — прошипела она. — Не хочешь помогать по дому — пойдёшь отрабатывать с проезжими в придорожную гостиницу, поняла?

Да она совсем обалдела! Я собиралась сказать ей пару ласковых, чтобы поставить на место, но горло почему-то сковал спазм. Тело рефлекторно сжалось, будто опасаясь побоев. Тётка удовлетворённо выпрямилась, возвышаясь надо мной.

— То-то же. Спускайся, завтрак себя сам не приготовит. Ирвин приехал из города на выходные, иди постарайся для братца.

Парень у двери издал смешок, пожирая меня глазами.

— Рад встрече, сестрёнка.

Тётка развернула его, выталкивая из комнаты.

— Даю пять минут, — бросила она напоследок.

Дверь за ними захлопнулась. Я в ужасе уставилась на свои ноги — маленькие узкие ступни с бледной кожей. Руки — тонкие длинные пальцы, потемневшие от грубой работы на кухне. Потом отважилась оттянуть ворот ночной рубашки и резко выпрямилась.

Так. Кажется, я не совсем в себе.

— Надо же, Эва как выросла, ма,  — послышался удаляющийся голос Ирвина. — Я подумал, мы же с ней не родные. Я бы к ней в гости зашёл разок-другой.

— Даже не думай, — оборвала его тётка. — Знаешь, сколько нынче дают за нетронутую девушку? Испортишь — будешь возмещать ущерб.

Я судорожно сглотнула. Боль в ослабевшем теле намекала, что всё происходящее — не галлюцинация. А эти родственнички явно не готовят ничего хорошего.

Пока я размышляла, руки автоматически нашарили на полке расчёску, привели волосы в порядок, собрали на затылке пучок, потянулись к висящему на спинке стула платью с передником. Разум же в это время пытался подобрать какое-то логическое объяснение происходящему.

Получается, я не выжила в той аварии? То есть выжила. Но не вся.

Я оглядела платье. Такие носили пару веков назад. Выходит, новая жизнь? Да ещё в каком-то отсталом месте.

Вдох-выдох, чтобы пережить всплеск адреналина. Я жива — и это главное, с остальным разберёмся позже. Мне не привыкать начинать жизнь с нуля. Я уже делала это не раз, когда уходила от мужа, и потом, после развода, когда он всё не хотел оставлять меня в покое. Меняла место жительства, работу, круг общения. Это просто ещё один переезд. Чуть более глобальный, чем обычно.

Но что же эта бедняжка, которая раньше жила в этом теле? Эвалеона, кажется. Пока переодевалась, заметила, какая она, то есть теперь я, худенькая и вся в синяках. Не сомневаюсь, что уроды-родственнички её заморили.

У меня сжались кулаки, но даже такое усилие тут же вызвало слабость в теле. Я осмотрелась в комнате в поисках личных вещей. Ничего. Заглянула под матрас и возликовала. Здесь лежали бумаги. Документы на имя Эвалеоны Арден, письмо в пожелтевшем конверте и несколько монет из серебристого металла.