Книга Ты вернешься!, страница 96 – Галина Чередий

— Одного провожатого вполне хватит. — ответил Эрин.

— Как прикажешь, прима Эрин. — было ответом и Георг стремительно покинул кабинет.

Я тут чужая. Вот что ощутила, оглядевшись в когда-то отцовском кабинете. Прочитала почти в каждом пойманом взгляде, покидая его. Я так долго хотела домой, так рвалась сюда, хранила в памяти все до мелочей. Цвета, запахи, интерьер… Крошечный дефект на старинном стекле крайнего окна, превращавший солнечные лучи в поразительно яркую мини-радугу, медленно ползущую по полу во время долгих советов стаи. Скрип, похожий на тихий всхлип, который издавала одна из толстых досок в дальнем конце коридора ровно в тот момент, когда ты уже поднимаешь с нее ногу. Тысячи разных вещей, ерунды по сути, которую зачем-то скрупулезно сохраняла моя память. А сейчас внезапно поняла, что вернулась в какое-то совсем иное место, совпадающее с моим прежним домом только координатами в пространстве. Конечно дело не смене мебели или свежем ремонте, ничто не может оставаться неизменным десятками лет, и какие-то изменения я заметила сразу. Но заметить и ощутить — совершенно разные вещи. Вот и выходило, что место тоже, только я для этого места, для родной стаи — чуждый элемент.

— Детка, что? — шепотом спросил Рус в холле, будто уловив мое состояние.

Хотя, почему же будто? Тогда, прежде, меня всегда поражала эта его тонкая настройка на мои чувства. Казалось бы, упертый, похотливо-ненасытный, себе на уме, добивающийся желаемого не взирая ни на что, но меня он всегда чувствовал, чутко отслеживал, как если бы был частью моей нервной системы. Сказанное мною Георгу — не громкое заявление и поза, а лишь констатация факта. Не знаю ещё, как все сложиться и кем мы в итоге станем друг другу, но одно кристально ясно — Рус в моей жизни навсегда.

— Долго объяснять. — пробормотала я, выходя на крыльцо.

На самом деле, я вообще не знаю, как объяснить, что чувствую. Перестать быть примой для своей стаи … ну это нечто трудно осмыслимое. Перестать быть собой, той, кем рождена, кем жила, к чему себя готовила… Это же не только и не столько о власти, о вросшей в кости привычке, что тебе подчиняются, а если нет, то у тебя есть законное право этого добиться. Примов нет без их стай, а стае всегда необходим прим, это же части единого живого организма. А вот конкретному организму Курта я, похоже, нужна не была. Это опустошало, поражая грандиозностью потери и безвозвратностью. Ведь вернутьвласть я могу, только цена будет непомерной, и платить придется пролитой кровью своих же. И пусть по факту над стаей я никогда и не стояла, однако, это не мешало ощутить себя лишенной почвы под ногами.

У машины Руса стоял всего один молодой и незнакомый мне сарг, как я и приказывала Георгу, все остальные Курта будто испарились. Вот только этот мальчишка был тут не по моему приказу, а подчиняясь распоряжению своего проктор-прима, это легко читалось в его дерзком взгляде.

— Садись за руль! — неожиданно велел Рус, швырнув ему ключи и чуть придержав меня за локоть, не давая приблизиться к авто.

Сарг прищурился, поймав ключи, явно испытывая желание огрызнуться, но не посмел под нашими пристальными взглядами. Сел и завел двигатель, а я внезапно поняла, что Рус весь напряжен, как готовая лопнуть пружина и сжимает мой локоть так, что уже реально больно, удерживая за нижней каменной колонной лестницы крыльца.