Книга Ты вернешься!, страница 6 – Галина Чередий

— Девкам пофиг есть у тебя пузо или нет, главное чтобы бабло было. — авторитетно ответил Васька и хорошенько приложился, выхлебав полбутылки с горла и удовлетворенно рыгнув. — Вот сам посуди, у кого сейчас самые красивые телки? У этих бизнесменов прибандиченных, которые в красных пиджаках и перстнях да на Мерсах с бэхами. Они сами стремные, толстые и пузатые, плешивые и стоит небось через раз и вполсилы, а рядом с ними такие… у-хх! И пофиг, что он этой кукле длинноногой в пуп чуть не дышит и в папаши, или вовсе деды годиться, потому что забашляет и она сама и на коленки встанет, и вялого его приободрит и обслужит. А на тебя или меня, вот таких молодцов в качалке отвисающих, но с ветром в кармане ни одна из них и не глянет и минетом не порадует. Скажи, Тапок!

— Ага.

— Да нах тебе такая шкура продажная, как у этих новых русских? — фыркнул я, сплевывая воду и завинчивая кран. — Бабки есть — сосет, кончились — на хер посылает. Я сроду с девками за бабки не спал и не собираюсь. Угостить, подарить чего — это я понимаю. А ты ей деньги, а она тебе в штаны лезет — стремота галимая.

— Ой, да иди ты, Рус! — отмахнулся Васька. — Тебе разве жениться на такой предлагают? Нет, мы ж с тобой еще к такому не готовы, в двадцать один год-то. Лично я вообще до тридцати и думать о женитьбе не собираюсь. А если чисто на потрахаться, то эта самая шкура, как ты говоришь, в сто раз круче девок с района. Ну в смысле пока у тебя лавэ есть.

— Гонишь. — выразил я свое мнение, растирая башку полотенцем.

— Не-а. Я тебе это могу аргументированно доказать. — и он принялся загибать пальцы. — Не ломается. Голова не болит. На все согласная. Сама чудеса может в койке творить, потому что опыта ого-го и если тебе чего там вздрючиться экзотичного, товыделываться не станет, только башляй. И самое главное — сказал ей — все, досвидос, мы закончили и никаких тебе истерик и предьяв, прогонов про типа залет и явлений со слезами к твоим родокам, типа ты сволочь и обманул бедолажку. Скажи, Тапок!

— Васян, тебя послушать, так вокруг твоего дома прям оцепление из рыдающих по тебе телок, требующих чтобы ты на них женился! — заржал я уже откровенно, натягивая боксеры прямо на мокрое тело и вскинулся, почему-то насторожившись от так и не прозвучавшего обычного “Ага”. — Потапыч, че такое?

Наш громила пристально уставился в окно на что-то и нахмурился, выпав из нашей трепотни. Васька последовал его примеру и вдруг негромко присвистнул, пробуждая еще больше моего любопытства.

Подойдя к столу, я тоже выглянул наружу и завис уже сам. По пустырю метрах в ста от моего гаража шла натуральная … ну не знаю даже… княжна. Ни тогда, ни много позже я не смог бы объяснить отчего в мгновенно опустевшей башке родилось именно это слово. Княжна.

Стремительно шагающая, почти летящая над землей изящная до хрупкости фигурка в развевающемся длинном до пят совсем не по нынешней моде светлом платье, с натуральным шлейфом чуть волнистых волос, которые последние закатные лучи окрасили во все оттенки малиново-розового. Лица в намечающихся сумерках было не разглядеть, но от самой ее стати, походки веяло чем-то таким… невиданным, мощным что ли, как если бы каждое ее движение могло породить способный сбить тебя с ног ураган. Я себя таким и ощутил тогда — сшибленным ударившей в грудь и башку волной, хоть и торчал столбом все на том же месте.