Книга Ты вернешься!, страница 111 – Галина Чередий

— Ну это не сильно-то в итоге ему помогло, княжна моя. — пробормотал я, судорожно соображая.

Могло такое быть правдой? Или же это просто последняя месть Георга, типа подгадить хоть чем-то, открыв Эрин, что столько лет она винила меня без повода и значит, сама повинна в боли, длившейся годами. Мог ведь запросто такое измыслить, гаденыш. Что-то мне прям пипец, как с трудом вериться, что Васька бы полез на пьяную в беспамятстве девку. У него с сексом проблем не было, и вообще до такого опуститься — чмом позорным быть, а он не такой. Ну да ничего, было-не было, я не помню и вспоминать не собираюсь, а вот в свою пользу оберну все.

— Детка, а пошло оно все на хрен, а? Полетели домой.

— Я даже не знаю где мой дом теперь. — покачала головой Эрин.

— Там, где я. А мой — там, где ты. И пофиг где это территориально. Разберемся со временем. Вместе.

— Вместе. — сказала-облегченно выдохнула княжна и обвила мою шею, расслабляясь и давая этим позволение нести куда мне вздумается.

Ну и правильно. Это было для нас правильно с самого начала. Она доверяет и доверяется мне, а я уж во всем и со всеми разберусь.

Я устала. Дико, до полного почти онемения, в котором могла воспринимать лишь факт близости Руса. Устала не физически, хранимые Луной способны восстанавливать силы практически мгновенно. Это было какое-то изнеможение-опустошение, как если бы внутри у меня не осталось костей, все они разбиты в пыль и даже головы поднять я не могу.

Впрочем, это сейчас и не нужно было. Рус отнес меня к вертолету на руках, уткнув в изгиб своей шеи лицом и, тем самым, отрезав как будто от всего и всех вокруг. А я покорно вдыхала его родной аромат, прижималась губами к горячей соленой коже, слушая и слыша только ритм ровно и мощно бьющегося пульса. Единственную бесценную музыку моей жизни, так надолго потерянную, вновь непросто, через боль, обретенную и настолько объёмную для меня , что ее было не заглушить больше ни чужим голосам, ни моим собственным мыслям, ни грохоту вертолетного двигателя, ни шелесту деревьев, мимо которых Русс нес меня к дому.

Я не восприняла смысла фраз, которыми негромко обменялся Рус со своими саргами, прежде чем уйти. Не говорить самой, ни слушать сил не было. А мой любимый как и всегда безошибочно уловил это. Отнес сразу в ванную, где мы долго молча лежали в теплой воде, а после так же, без единого слова отправились в постель. И, не взирая на все пережитое и осознание громадного количества будущих проблем, я уснула практически мгновенно, стоило только Русу вытянуться рядом, обнимая-обвивая со спины.

Проснулась первый раз от того, что сердце дико колотилось, словно только что снова пережила потерю, или же она случиться вот-вот . Извернулась в объятиях спящего Руса, находя его губы своими в темноте. Он проснулся и ответил мгновенно, награждая ответным поцелуем щедро, до моментального головокружения. И не важно, как бы жадно я не требовала больше, любимый отвечал ещё большей алчностью.

— Сейчас! Сейчас! — потребовала, захлебываясь жарким общим дыханием и практически затаскивая Руса на себя.

— Тш-ш-ш! Детка-а-а… — он подчинился, накрыв меня собой, наградив исцеляющим весом своего тела, вжался между ног, которыми его обвила, одарил желанной твердостью, но дальше не шел. Мягко толкался, терся, заставляя вздрагивать и всхлипывать, посылая волны тягучих спазмов там, где был мне неимоверно нужен. — Родная моя… горячая какая…жарищапрямо… любимая вся… — губы, щеки, веки, скулы, шея, поцелуи сыпались на меня благодатным дождем, капля за каплей омывая кровавую рану в душе, слова нежности скользили по нервам исцеляющим бальзамом, разжигая при этом желание все жарче. — Все … все, детка… Живем-дышим… Больше не нужно больно… только сладко…