Книга Перерождение. R+R FOREVER, страница 31 – Галина Чередий

— Нету у нее, — проворчал он, придя-таки за мной и уволакивая на диван насильно, — Отеков нет, токсикоза не было, за клубникой и персиками по ночам меня тоже не гоняла, что ж у тебя все не как у нормальных людей?

Усадив меня, он уложил мои ступни себе на колени, накапал ароматного масла и стал мять, периодически поглядывая в экран планшета. Было очень приятно и немножечко щекотно.

— Вот как я должен прочувствовать себя будущим отцом, изможденным твоими капризами и требованиями, если все что пишут в книгах и на форумах про беременных никак к тебе не относиться? — продолжил бухтеть он, пресекая мои ерзания, — Может, ты меня дуришь? Признайся, просто очень хотела меня окольцевать и все притворялась.

И да мы поженились, причем не формально расписавшись сам на сам. Риэр закатил гигантское гуляние на сотни персон всех знакомых оборотней, с шатрами на лужайках для гостей, арками из роз, выпусканием голубей и прочей пышной дребеденью,которая странным образом его нисколько не напрягла. Потом был еще и недельный полет на райский остров и по возвращении я себя ощущала дурной и не способной перестать бесконечно лыбиться от счастья.

Зато после отпуска в эдеме, альфа лично взялся за переустройство нашего дома под полную безопасность для будущего чада, руководствуясь множеством советов и рекомендаций с уймы всяких родительских форумов в сети. И это было началом какого-то эпичного песца!

Чего он только там не начитался про дискомфорт и всякие страсти, сопровождающие беременность и все пытался примерить на меня.

— Ага, а это, — я указала на свой изрядно округлившийся живот, — потому что арбузную косточку случайно проглотила. А еще я помидорки и огурцы тоже с косточками ем, так что у меня там не только бахча, но и овощная грядка.

— Не сметь называть моего наследника овощем! — нарочито грозно нахмурился Риэр.

— Наследницу, папаня, — невозмутимо возразила я.

Последнее УЗИ показало, что у нас девочка, но старый динозавро-волк, родом из средневековья почти, отказывался доверять «всякой новомодной технической фигне, ибо сам знаю лучше»

Первый наш поход, результатом коего стал снимок нашего чада размером с фасолину, едва не напугал меня, потому что раз взглянув на фото, Риэр тогда помрачнел и примолк, и ходил таким весь оставшийся день до вечера, улегся в постели ко мне спиной и прикидывался спящим, хотя я чувствовала, что он весь как звенящая струна. Опять вернулись все его страхи или подтверждение уже неизбежности отцовства пробудили желание сбежать куда глаза глядят?

Пришлось притвориться крепко уснувшей и ждать. Он осторожно выбрался из постели и крадучись покинул спальню. Спустя несколько минут я бесшумно последовала за ним и увидела его на темной кухне, подсвечивающего себе телефоном, а на столе перед ним лежал тот самый снимок. Риэр щурился и моргал, кадык его ходил ходуном, а пальцы скользили по поверхности фото, губы шевелились, что-то шепча. Мне почудилось что: «ты уж меня не подведи». Не сказав тогда ни слова и не выдав себя, я вернулась в постель с пониманием, что все у нас будет хорошо. Не может не быть.

* * *

— Божечки, это катастрофа! — придушено прошептала я, прикусывая в бессилии кулак, глядя из-за кулис на нашу девочку, что застыла на сцене испуганная и потерянная,пока другие ее ровесницы в белоснежных балетных пачках уже вовсю исполняли танец снежинок, — Я так и знала, что она испугается и растеряется! Зачем-зачем-зачем мы ее подталкивали и поощряли? Нуличек, ну давай же, очнись! Смелее, родная!

Инна наша такая кроха — точно в меня вся, не в отца, разве что глаза-волосенки его, росточком по плечо остальным девчонкам, ручки-ножки — палочки, теперь еще и губешки дрожат, ресницы машут — сейчас заревет и я следом.

— А ну прекратить нюни, пупс! — очень тихо, но весьма грозно рыкнул на меня Риэр и мягко отодвинув со своего пути, самым беспардонным образом выперся на сцену.

Протянул свою правую здоровенную лапищу Инне, второй бережно поддерживая головку висящего на нем в слинге трехмесячного Рунмара.

— Нуличек, давай же, мы же это дома сто раз делали! — невозмутимо сказал он дочери, хватая ее за ручку и становясь на цыпочки.

Со стороны зрительного зала послышались смешки, покашливание и возня, но мой муж грозно глянул туда и как ни в чем не бывало начал кружиться в танце снежинок, увлекая за собой и нашу кроху. Огромный альфа, абсолютно лишенный и намека на необходимую для танца грацию, с нашим сыном у своей груди и бросившийся на помощь дочери, плевать хотевший, как это выглядит со стороны. Он был просто великолепен, лучше всех на свете и мой. Наш!

Вот тут я уже совсем поплыла, захлюпала в занавес, заливаясь слезами при виде всего, что мне дороже собственной жизни.