Книга Перерождение, страница 207 – Галина Чередий

– Фраза: «А я тебе говорил» будет сейчасизлишней, – глухо пробормотал Риэр. – Хотя использовать слово «дыра» я бы поостерегся.

– Какое у вас милое единство мнений в том, что пришел мне звездец. – Вот тут бы разозлиться, но стало вдруг бесконечно тоскливо. Неужели наступил тот момент, когда нужно было признать: сколько ни брыкайся – масло не собьешь и скоро идти мне на дно? Что я и в самом деле могу противопоставить этой властной заразе, кроме ничем не подкрепленного упрямства? Долго ли я на нем продержусь, когда она по-настоящему решит размазать меня по стенке? Даже мечтать о том, что засну-проснусь – и все исчезнет, мне не вариант, потому что именно среди грез и ждет меня главная опасность. Теперь там территория моих кошмаров, которые поглотят однажды безвозвратно. А сколько я смогу не спать? Сутки? Двое? Пока мозгами совсем не подвинусь и не стану еще более легкой добычей Хильдегу?

– Ты сейчас же прекратишь думать о поражении, пупс! – строго приказал Риэр. – Мы не проиграем.

– Ага, конечно. Потому что никто и не играл с самого начала, – ответила я, с усилием натягивая улыбку.

На легкие будто кто положил холоднющую свинцовую пластину и с каждым вдохом по капле добавлял веса и по градусу опускал температуру.

– Аврора, мы же с тобой и обязательно придумаем что-нибудь! – подал голос Петюня, удивляя меня, но что-то оптимизма в его тоне было немного. Да и откуда ему взяться-то?

– Действительно, ты же всегда можешь использовать нашу общую силу, – поддержал его Алексей и остальные закивали и загалдели. – Вместе мы ого-го!

Вот только нашего «ого-го» совершенно недостаточно против «ни хрена себе» этой гадины, как я подозреваю совсем не без оснований. Мой желудок громко заурчал, хотя голода я не ощущала.

– Так, объявляю перерыв во всех обсуждения и построениях версий, – громко сказал альфа, разворачивая меня за плечи к машине. – Расходитесь все поесть и подтягивайтесь к моему дому, когда приедет Двоедушный.

Обратно мы ехали медленно. Я прислонилась щекой к холодной поверхности стекла, глядя на невзрачно-серый в свете едва зарождавшегося утра пейзаж за ним. Какой я стану, если Хильдегу свернет мне мозг набекрень? Будет ли иметь для меня хоть какое-то значение, что и кто вокруг? Перестану ли испытывать все то, что внезапно открыла в себе к Риэру? Насколько другой стану? Останется ли что-то от меня? Впрочем, стоит ли об этом волноваться, учитывая, как я взбесила свою противницу,и она наверняка теперь предпочтет меня прикончить. И может, так даже лучше, чем стать бездумно подчиняющейся куклой в ее руках? Не хочу я всего этого! Не хочу! Ну почему я?

Стиснув зубы, я повернулась к альфе и потянулась к нему, желая поцеловать и вовлечь в виток похотливого безумства, что стало нормой между нами, пока все это еще мне было доступно.

– Нет! – мотнул головой Риэр.

– Нет? – даже опешила я.

– Я не трахаю женщин в утешение, пупс, – откровенно грубо ответил альфа, останавливая машину, – только ради удовольствия. За психологической помощью и сопли подтирать – это не ко мне.

– Скотина, – рыкнула я, заводясь, рывком открыла дверцу и вывалилась наружу.

– Ага, не благородный лыцарь в металлоломе точно, – цинично скривился Риэр, тоже стремительно покидая салон и обходя машину.