Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 99 – Анна Гращенко

– Медитация, медитация и ещё раз медитация, – Батя Каракулин вернулся на кухню и бодро принялся за свою порции пельменей. – Но щен хоть спорить перестал. Растёт.

Фима заметила, как Красибор поджал губы, явно недовольный словами кузнеца. Но сдержался и спорить не стал. Вместо этого кивнул и со вздохом сказал:

– Да. Кто же знал, что медитировать посложнее, чем физические тренировки.

– Это всё очень впечатляет! – искренне воскликнула Фима, глядя то на Красибора, то на Батю Каракулина. – Потрясающий прогресс!

– Что есть, то есть, – кузнец нахмурился и, добавив в тарелку ещё ложку сметаны, добавил: – Щен будто родился для магии. И кулинарии. Дурной и глупый, но талантливый.

«Да он ему реально нравится!, – подумала Фима, глядя на хозяина дома во все глаза. – Что ж, Батя Каракулин остаётся верен себе».

Она всегда знала, что больше всего кузнец ценит в людях силу и смелость этой силой пользоваться. Когда Батя Каракулин практически отвернулся от Александра, сердце Фимы обливалось кровью, но она, как и все остальные, понимала, что для него немыслимо было бы принять добровольный отказ от силы. Возможно, он был бы не так строг, если бы Александра лишили магии насильно. Но все знали, что это не тот случай.

– Ну так что, Фимочка-кошечка, готова?

– Да, – отозвалась она, сразу поняв, что старик говорит о Ритуале.

– Надеюсь, ты хорошо всё обдумала.

– Я тоже. В действительности, я бы хотела воспользоваться вашими столом и ручкой, если это возможно. Мне нужно кое-что записывать перед началом.

Батя Каракулин расставил руки в приглашающем жесте, давая понять, что весь кухонный стол в её распоряжении. Коса его плавно взлетела вверх и скользнула за приоткрытую дверь серванта. Там, в одной из вазочек, лежала куча мелочей от скотча и банковский карт до штопора и конфет. Выудив из кучи мала ручку, коса молниеносно вернулась обратно и положила её перед Фимой. Та ни капли не удивилась, за много лет привыкшая к тому, что волшебнаякоса старика была не только непобедимым оружием, но и просто косичкой на побегушках.

– Спасибо, – девушка кивнула и проверила время: без десяти полночь.

У неё только и было времени, что доесть и сделать самые последние приготовления.

– Крас, я тебя очень прошу, переоденься. Это для защиты…

– О-о-о, кошка, да разве заслужил он такую заботу? – сурово спросил Батя Каракулин, выхватив джинсы из рук Красибора.

Тот попытался удержать их, но хватка кузнеца была слишком сильной. Тут же показались головы гидры и все, как одна, зашипели на кузнеца. Последний, впрочем, даже не глазом не повёл. Красибор сжал кулаки и стиснул зубы, сверля Батю Каракулина злым взглядом. Фима почти слышала, как он мысленно считает до десяти и обратно, изо всех сил стараясь успокоиться. Она не знала, продиктовано ли его поведение обучением – и это дополнительная тренировка для контроля собственной магии; либо же Красибор просто знал, что против Бати Каракулина не выстоит и ввязываться в драку смысла нет.

– Ему и не нужно заслуживать, – спокойно ответила Фима.

Красибор резко выдохнул и взглянул на неё: такая спокойная, уверенная, что у него тут же защемило в груди от переполнявших эмоций. Он обожал это в ней. То, как она умела контролировать собственный страх и отстаивать свою позицию. Ему вдруг вспомнилось, как он разоблачил в ней ведьму. Он отчётливо видел, что она испугалась последствий и не знала, что делать, но отпираться при этом не стала. Тогда она сказала: «Уж в двадцать первом веке только и дел, что себя стыдиться. Я – та, кто я есть.» Он рефлекторно коснулся центра своей груди – там, где предположительно нашёл бы своё сердце. И подумал о том, что здорово просто принимать себя таким, какой есть, без стыда или грусти.