Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 76 – Анна Гращенко

Роман с Жанной молчали, выказывая свою готовность слушать. Девушка обняла его со спины, стараясь дать почувствовать опору. Она рядом, не оставит его один на один с горем. Какими бы не были их отношения вчера, позавчера, месяц или три минуты назад – она рядом. Роман чувствовал это, и постепенно его сердцебиение замедлялось, а горло стискивало чуть меньше.

– Наши близкие друзья ждали своего первенца, – начала Алиса Бурнастова, и живые не смели её перебивать. – Они были частью ведовского народа, и вся жизнь их была в этом. У будущей матери был удивительный дар – она владела искусством предвидения. В то время как у кого-то время от времени обострялась Чуйка до невиданного уровня, как у тебя, мой драгоценный, она могла видеть будущее. Близкое и дальнее, своё и чужое.

Ей внимали, ловя каждое слово. Что-то они и сами уже знали, про что-то слышали впервые. И оба понимали, что наконец-то наткнулисьна возможность заполнить пробелы в событиях прошлого и во всём разобраться. Алиса Бурнастова тем временем продолжала:

– Она раз за разом получала видения о том, что их драгоценная дочка рождается и сразу умирает. В одних снах она мёртвой появлялась на свет, в других жила несколько минут, но ни разу она не получала образ того, как дочь их встречает первый рассвет или открывает глаза. На их стороне было время, и молодые родители, преисполненные желанием всё исправить, обратились к медицине. Но помощи не было. Даже от врача из ведовского народа.

Жанна с горечью вздохнула, вспоминая слова Аметиста Аметистовича о том, что он часто использует сохранённые минуты пациентов для того, чтобы выиграть немного времени болеющим или слишком слабым детям. Она была уверена, что он нашёл бы достаточно ирисов в своём поле для ребёнка, о котором говорила мама Романа, если бы был хоть какой-то шанс на спасение.

– Тогда они обратились к магии, но и та была бессильна, – продолжала Алиса Бурнастова. – Ни в одном гримуаре не было заклинания, которое помогло бы им. Потому что сама идея такого спасения противоречит правилам мироздания, которым подчиняется магия. Нельзя воскресить того, кто уже ушёл.

Роман решился вставить слово:

– Но в части видений ребёнок жил несколько минут. Можно было что-то сделать в этом случае? Что-то… – он замялся, подбирая подходящее слово, – законное?

– Обречённый умереть должен умереть, – с печалью констатировала его мама. – К сожалению, у их первенца не было шансов.

– И что они сделали? – спросила Жанна. Она переживала, что времени может не хватить и они не услышат какой-то части истории.

– Нарушили все законы. И мы последовали за ними, движимые состраданием и желанием бросить вызов мирозданию. И то, и то мы реализовали сполна, но цена, мой драгоценный, оказалась намного выше, чем мы того ожидали.

– Что именно вы сделали? – спросил Роман, пересилив себя.

Ему до смерти хотелось задавать совсем другие вопросы, или даже не спрашивать ничего, а просто рассказать маме о том, как было ему без неё и узнать, хорошо ли ей на той стороне. Рассказать, как сильно любит её, как сильно скорбит внутри него маленький мальчик, покинутый мамой. Как больно было заставлять себя смириться с тем, что она бросила их с отцом, как в сто крат больнее былопринимать тот факт, что она умерла. И как сильно он хотел бы снова её обнять, хотя бы единожды. Как хотелось однажды утром встать и сказать самому себе: «У меня есть мама». Но он, как и Жанна, хорошо запомнил слова матери о том, что у них мало времени. И приходилось заставлять себя концентрироваться на новой информации. А не на том, что в действительности было ему важно.