Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 39 – Анна Гращенко

Александр замер, изумлённо уставившись на миниатюрный алтарь. Затем поднял взгляд на лицо Фимы, и опешил ещё больше. По её щекам текли слёзы. Она стискивала алтарь до боли в руках, нижняя губа дрожала. Её сердце было готово вот-вот разорваться, и только молитвами Богу и богам оно держалось.

– Как ты это сделала? – тихо спросил Александр.

– Почему этот алтарь такой маленький? – ответила вопросом на вопрос Фима.

Её голос дрожал, и Александр проклинал себя за то, что вообще привёл её сюда.

– Он для ребёнка, – ответил честно, не пытаясь смягчить ответ.

Фима подняла на него полные слёз глаза:

– Всё верно. Он для меня, Саша. Это мой алтарь.

* Отсылка к сказке Ганса Христиана Андерсона «Гуси-лебеди», в которой принцессе Элизе пришлось принять обет молчания и связать из крапивы рубашки для своих 11 братьев, которых злая мачеха превратила в лебедей.

До дня рождения Арифметики 9 часов.

Пар поднимался от чашки, обещая тепло, которое разольётся по телу изнутри и дойдёт до самых костей. Но девушка его игнорировала, отдавшись пробравшему до самой души холоду. Она сидела за кухонным столом, опёршись на локти и спрятав лицо в ладонях.

– Фима, пей, – напомнил ей Александр.

Он сел рядом с практически такой же чашкой. Когда-то давным-давно Фима вытащила Александра на мастер-класс по керамике, где они слепили, как он сам их называл, «жопы с ручками». Ребята хотели уже было выкинуть неудавшиеся изделия, решив, что это был весёлый и романтичный опыт, но не настолько, чтобы пользоваться результатами их трудов. Лучше уж разбить на счастье, чем пролить кипяток на колени. Но гончарный мастер, что вёл мастер-класс, вдруг заметил примечательную деталь: эти две кривые и косые кружки были будто частями одного пазла. Они почти идеально подходили друг к другу, это казалось волшебством. И Фима, и Александр убеждали потом друг друга, что не магичили, но поверить в такое совпадение было сложно. В итоге было решено, что расставаться с такими символами нельзя. А уж когда оказалось, что чашки были достаточно крепкими, чтобы пить из них – тем более.

После своего Ритуала Обмена чашки Александр спрятал. Фиме сказал – выбросил. Она не поверила тогда, и потому даже не удивилась, увидев перед собой знакомого глиняного уродца.

После напоминания Александра она обняла кружку одной рукой, а второй снова коснулась своих губ и задумчиво посмотрела на мужчину.

– Ты как? – спросил он учтиво.

– Не выкинул, – сказала она. – Наврал.

Александр не сразу понял, в чём дело. Девушка постучала ногтем по чашке, и он не сдержал страдальческий стон:

– Это просто воспоминание, Фима. Я даже не задумался, когда достал их.

– Ага, – кивнула она и, конечно же, не поверила.

– Пей.

– А что это?

– Смесь трав. Для спокойствия и ясной головы.

– И что в ней?

– Мята, шиповник, – начал перечислять он, зажимая пальцы, – мелисса, душица…

– Мелисса? Со временем решил поиграться?

– Это просто травяной чай, Фима, – вздохнул он, повторяясь почти слово в слово. – Не ищи подвоха.

– Ладно. Ещё что?

– Ромашка, гибискус.

– А сладкое что?

– Ягоды смородины.

– А кислое что?

– Листья ежевики.

– А врёшь мне для чего?

– Чтобы нас обоих уберечь.

Они уставились друг на друга. Лица серьёзные, напряжённые, взгляды строгие. Фима одновременно ощущала ликование от того, что он признался ну-хоть-в-чём-то, и пустоту – по той же причине. Ей очень хотелось выяснить всё прямо сейчас, прямо здесь, но что-то подсказывало, что это путь в никуда. И было ощущение, что она уже однажды прошлась по нему, лишь чудом вернувшись.