Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 266 – Анна Гращенко

– И всё же что с Ромой? – решилась спросить Фима. – Ты вселилась в него или.?

Александр рискнул ответить, хотя сразу почувствовал себя некомфортно от собственной дерзости.

– Это его дар.

Он проследил за не-Романом, убеждаясь, что Магия не против. Напротив, перламутровая фигура даже выглядела заинтересованой, будто Магия хотела проверить, верно Александр ли всё понял. Не-Роман позволил губам растянуться в улыбке:

– Продолжай.

– Дар – это тоже магическое продолжение, – сказал он, глядя в почти неразличимые перламутровые глаза. – Через Чуйку ты заставляла Рому всё это время делать то, чего сама на самом деле хочешь?

Не-Роман медленно, тягуче кивнул, улыбка стала чуть шире:

– И он оказался благодарным слушателем. Несмотря на протесты, самым податливым из вас.

Жанна оказалась единственной, кто не испытывал благоговейного страха перед удивительной фигурой: она чувствовала угрозу и необходимость не нарываться, но не коченела и не лишалась умения двигаться. А ещё она успела неплохо узнать Романа, и потому после этих слов возмущённо возразила:

– Так он хочет магию уничтожить, на минуточку!

У не-Романа не дрогнул ни единый мускул, никаких новых эмоций не мелькнуло:

– Он думал, что хотел.

– Это какая-то ерунда, ребят, – обратилась она к остальным. – Он несколько дней был буквально одержим этой идеей.

– И кем он одержим сейчас? – не-Роман неожиданно рассмеялся, смех его звучал то как раскаты грома, то как шелест весенней листвы.

Все похолодели от этих слов, разговор ухватил Аметист Аметистович:

– Не совсем, – сказал он. – На самом деле его целью было скорее свержение нынешнего строя, так же? – он обратился к не-Роману, и тот ответил кивком. – Это было твоим желанием? Ты же к этому его подталкивала через Чуйку?

Не-Роман трижды хлопнул себя ладонью по предплечью – вторая рука по-прежнему была занята, держа Хытр на мушке. Хрустальная дева выпрямилась, смотрела на людей со злостью, но никаких действий не предпринимала. Повисшую на несколько мгновений тишину прервал Красибор, его голос заставил всех вздрогнуть. Всё ещё находясь в объятиях гидры, он обратилсяк не-Роману:

– Ты всё это время его вела к этому моменту, не давала бросить всё? Дала возможность убивать духов и зверей? Зачем?

– Для нового порядка надобно расторгнуть старый, сын мой. Я помогала каждому из вас, вела своим путём, однако лишь этот смертный возлюбил меня настолько, что не противился ни единственному знаку, несмотря на обиду и озлобленность на меня. Он был готов даже умереть, стоило мне шепнуть, что так будет правильно.

И Фима, и Красибор, и Александр, и Жанна, и даже Аметист Аметистович раскрыли рты, чтобы возразить, но так же синхронно закрыли их. Каждому в голову пришла одинаковая мысль, будто кто-то (не будем показывать пальцем кто) бережно вложил её им в мозг: каждый из них так или иначе шёл наперекор своим дарам. Александр отказался от магии в целом, и даже дар игнорировал, пользуясь им совсем редко. Фима не раз отказывалась от заклинаний, что могла придумать и, главное, даже успела пойти против чужого дара, когда сотворила свою сыворотку, нейтральзующую очарование Красибора. Хытр говорила ей, что сама магия хочет, чтобы они с Красибором были вместе, но вместо того, чтобы пойти подготовленным для них путём, она выступила против его магии и даже придумала, как сделать сыворотку, которую мог бы принимать сам Красибор, чтобы заблокировать свой дар начисто. Аметист Аметистович провинился перед магией несчётное число раз, обкрадывая умирающих и обманывая смерть, спасая тех, кто жить не должен был. Жанна, пусть и не ведая, забрала чужую силу, и к ведовскому миру при этом не стремилась, не проявила благодарности.