Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 20 – Анна Гращенко

В момент самого глубокого отчаяния он перестал слышать голос Бати Каракулина, который вновь критиковал его дыхание и слишком напряжённые мышцы. Он перестал ощущать кислород, бежавший по трахее к лёгким. Казалось, даже сердце замерло, чтобы перевести дух. Красибор так стремился раствориться во вселенной, уверенный, что нет никого в целом мире, кто смог бы его поддержать. Даже он сам этого сделать не может. И потому, когда услышал голос, шедший будто отовсюду, не испугался и даже не удивился – он настолько близок был к прекращению существования, что эмоции уже отключились и перегрузке не подлежали.

– Мой, – говорил голос.

Красибор молчал. Какое ему дело до незримого собственника?

– Больно. Мне тоже.

Голос был мягкий и горячий, как августовский ветер. Шуршащий, как осока, этим ветром обласканная. Неужели такому чудесному летнему существу может быть больно? Ужасно захотелось его утешить, обнять.

– Скучала, – шуршал голос. – По тебе.

Красибор ощутил вдруг, что щекам стало теплее – будто на них упали солнечные лучи. Кожа жадно впитывала электромагнитные волны, называемые солнечным светом. Постепенно тепло начало распространяться дальше по телу: согрелась шея, за ней – грудь. Внезапно Красибор вдохнул – и это причинило такую неожиданную боль, будто он совершил первый за двадцать семь лет вдох, заставив иссохшие лёгкие расправиться.

От боли он открыл глаза и на несколько секунд ослеп от яркого света. Но зрение вернулось быстро, будтоподгоняемое в спину остальными органами чувств. Тело просыпалось, и оно хотело чувствовать всё, что было вокруг.

Красибор оглянулся. Он по-прежнему сидел на полу кузни, но Бати Красибора уже рядом не оказалось. Не было и ставень с дверьми. Красибор прищурился и увидел то тут, то там их останки. Толстое добротное дерево сгнило и было покрыто мхом да поганками, изъедено насекомыми. Красибор растерянно погладил пол: мягкая травка приятно пощекотала ладони. Чуть раздвинув зелень, он увидел остатки каменного пола, превратившегося теперь в крошку.

В пустые окна любопытно заглядывали молодые дубки, приветливо шурша листвой и приглашая выйти на улицу. Красибор с трудом поднялся, только сейчас заметив, что ноги его были опутаны вьюнками. Белые цветочки с фиолетовыми прожилками обнимали его и просили не тревожить их и дать отдохнуть. Он осторожно сдвинул растения, стараясь как можно меньше повредить стебли. Несколько тоненьких лиан остались покоиться на его плечах, но они совершенно не мешали, и Красибор не стал их стряхивать.

Ступая аккуратно и стараясь не раздавить грибы или юные ростки, уничтожавшие последние осколки бетона, Красибор добрался до дверного проёма. Избитая временем дверь лежала там же, рядом. Теперь вся она стала домом для поганок и жуков-долгоносиков. Они превратили дверное полотно в изящное кружево, и не останавливались на достигнутом. Красибор зачарованно наблюдал за жучками какое-то время, а после вновь услышал голос.

– Красивый.

Он поглядел по сторонам и увидел её. Огромная гидра лежала в тени ветвистых деревьев. Она вырыла яму в земле и улеглась в неё, чтобы было прохладнее. Красибор дрогнул и с трудом сглотнул, ощутив себя рядом совсем-совсем маленьким. Даже не поднимая голов, гидра была выше кузницы вдвое. А стоило длинным шеям одна за другой начать выпрямляться, Красибор даже рефлекторно сделал шаг назад. Когда все восемь голов посмотрели на него сверху вниз, он отметил, что шеи по-прежнему были чуть изогнуты, потому что иначе головы оказались бы выше деревьев. Шестнадцать зелёных глаз сверкнули на солнце, внимательно его разглядывая. Чешуйки отливали золотом, а шипы, росшие вдоль хребтов, выглядели одновременно устрашающе и завораживающе. Когда одна из голов приоткрыла пасть, с клыков закапала слюна.