Онлайн книга «Замок серебряной розы»
|
Так, давай, Гайка – сопли подобрала, и вперёд! Всё, что тебе надо – чётко и уверенно поздороваться. Убрать руку с проклятого подлокотника. И пойдёт. Можно с чистой совестью смотреть дальше свадьбу и не оглядываться по сторонам. Никто и словом не попрекнёт, если просидишь, как палку проглотила, глядя строго в одну точку перед собой. Свадьбы, они такие. Идеальная отмазка на все случаи жизни. Давай. Маленькое «привет» - иначе будешь потом до скончания веков себя грызть за неблагодарность и переживать, что он подумал о твоём воспитании. Уж ты-тосебя знаешь. Всего лишь маленькое, крохотулечное «привет» - он в ответ тоже что-нибудь вежливое, а может просто молча кивнёт… ты же знаешь, что он не любит тратить лишних слов, да? Это будет не сложно, давай моя хорошая, это ещё проще, чем в детстве уговорить себя выпить гадкое лекарство. И вообще, он же тоже сейчас смотрит туда, вперёд, где сейчас будет всё самое интересное. Он же сюда за этим явился. Отвлечёшь влиятельного лорда буквально на секундочку, и миссия по успокоению совести выполнена. А он снова вернётся к своим ужасно взрослым делам… …А может, и не обязательно? Он же тоже не поздоровался… наверное, всё-таки не заметил. Но это никак не узнать, если не поднять голову. А поднимать страшно… Мамочки, как страшно. Но чем дольше молчишь, тем сильней ситуация становится безвыходной. Никто не здоровается через час. Ну дава-а-ай… Прикрываю на мгновение глаза – и как с отвесной скалы в море вниз головой. Будь что будет. Вскидываю взгляд, разеваю рот для своего многострадального «привета»… И так ничего и не говорю. Потому что он смотрит на меня в упор. Кажется, вот так сидел всё это время, и смотрел на меня с высоты своего роста – пристально, не мигая, не шевелясь. Наверное, заметил все мои метания, и как я тряслась и сглатывала, пытаясь набраться смелости – чтобы просто сказать «привет». Но сам не говорил тоже. И у меня ни малейшей догадки, почему. Когда мы встречаемся взглядами, у него чуть-чуть вздрагивают ресницы, едва заметно прищуриваются веки. Забываю, что хотела сказать. Все буквы, нанизанные в слова, осыпаются как порванные бусы, куда-то разбегаются по разным углам, я ни за что и никогда их больше не соберу. Любые слова кажутся глупостью сейчас. Что бы я ни сказала. Что бы он не ответил. Всё слишком бледное, бесцветное, не выражающее даже миллионной доли того, что молчаливо скрывается в нашем взгляде. Этот взгляд снова – сейчас как в тот день, когда мы держали в руках жизни друг друга. И я, притихшая и напуганная, такая маленькая рядом с ним, таким большим и сильным, вдруг очень ясно и отчётливо понимаю. Ему тоже не нужны никакие мои жалкие приветы. Он сейчас тоже пытается разгадать – что же творится у меня в голове. Зачем я от него убежала. Почему молчу сейчас. Оглушительным кажетсяпервый удар смычка по струнам. Скрипки обрушивают тишину нам под ноги. Там где-то, на самой границе восприятия, волнуется сейчас мой названный старший брат. Там где-то вплывает в зал белым нежным облачком моя драгоценная сестра. А меня нету на празднике. Я прямо сейчас умираю и снова рождаюсь, и так сто раз подряд – под взглядом чёрных глаз. Меня вдруг остро, насквозь пробивает мысль о том, что он же такой умный. Он же вдруг сейчас догадается? Что я его… |