Книга Измена: (не) прощу дракона, страница 28 – Екатерина Семенова

Я посмотрела в лицо мужу прямо и открыто.

Флориан отвёл глаза.

— Чего ты добиваешься? Я уже принял решение, ты должна выполнить мою волю как и подобает примерной жене.

«Чего добиваюсь? Чего хочу? Чтоб не было этого кошмара. Раз не могу вернуть счастье, то хочу освободиться!»

— Развода. Я хочу развестись, Флориан, чтобы не участвовать в той мерзости, которую ты сотворил.

Он шумно выдохнул и устало потёр лоб.

— Возможно, тебе нужно больше времени, чтобы всё обдумать и взвесить. Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Я буду столь благосклонен, что дам тебе ещё несколько дней. Развод мне не нужен! — резко сказал Флориан. — Но если будешь настаивать и устраивать скандалы, то не жди от меня снисхождения. — Он заложил руки за спину и задрал подбородок. — Я и так достаточно добр.

— Добр?! — закричала я. — Ты смеешь говорить о доброте? Ты рушишь мою жизнь, превращаешь мои мечты в пепел, считаешь себя вправе так подло поступать и после всего этого считаешь себя добрым?

Флориан поморщился.

— Не кричи. А то вопишь как рыночная торговка. Что твои друзья подумают. — Он покосился на дверь. — Я твой муж, если ты забыла, — с издёвкой процедил он. — И я решаю, как ты будешь жить.

Флориан достал из кармана небольшой кошель и кинул на столик перед диваном. Звякнули монеты. Я резко схватила кошель и швырнула ему обратно. Он ловко его перехватил и сердито спросил:

— Будешь жить на шее у своих друзей?

— Не буду.

— У тебя есть время одуматься. — Он подбрасывал на ладони кошель и ждал, но я молчала. — Ну что ж, подожду, пока сама придёшь.

Флориан развернулся, собираясь уйти.

— Хорошего дня, дракошка! — бросила я ему в спину; намеренно так назвала, потому что знала, как его злит это прозвище.

Флориан обернулся, недобро прищурился и ушёл, даже ни с кем не попрощавшись.

Я села на диван и уткнулась в ладони. Я так старалась быть хорошей женой, очень поздно сообразив, что для Флориана хорошая — это значит послушная воле мужа.

Четыре года назад

В первый день весны я стояла перед огромным ростовым зеркалом в большой, но чересчур заставленной мебелью комнате. Сквозь приоткрытые окна врывался свежий ветер, принося запах молодой зелени. На диванах, креслах, столиках валялись мятые коробки, ткани, шарфики, россыпь заколок и ленты, увеличивая и без того полный хаос, творившийся в особняке.

Свадебное платье, созданное специально для меня известным портным, было царственным. Даже слишком. Я бы предпочла более лаконичный наряд, но традиции семьи Даклидов следовало соблюдать неукоснительно. Герцогиня Даклид настаивала на особой пышности платья, поэтому сейчас я боялась двинуться лишний раз, чтобы не нарушить идеальные складки многочисленных слоёв объемной юбки, каскадами спускающихся к полу. Весь подол, как и приталенный лиф, переливался блестящими гранями тысячи маленьких бриллиантов, которые делали платье тяжёлым. Длиннющий шлейф из редкого кружева тянул меня назад.

Я хотела надеть на свадьбу аметистовые бусы, которые моя мама сама надела в день своей свадьбы, но мне не позволили — невеста должна быть в цветах фамильного герба — поэтому массивные черные сапфиры в окружении жёлтых топазов украшали мою шею. Но зато в волосах я незаметно закрепила мамину заколку с оливково-зелёным хризолитом. Она очень любила эту заколку, потому что это был первый подарок, который муж, то есть мой отец, подарил ей.