Книга Одержимость Фенрира, страница 4 – Анна Снегова

Что ж. Для его друга, которого нахожу неподалёку, острых ощущений теперь больше, чем нужно. Ему помогать уже поздно. Отправлю потом за телом своих людей, как утихнет буран. Но может, этого ещё получится дотащить живым. Бегло отогреваю дыханием его лицо и руки. На них тает снег, оставляя капли росы на медленно розовеющей коже.

Кое-как пытаюсь взвалить на себя, но остолоп не помогает, его руки и ногине слушаются. Надеюсь, удастся их сохранить и не придётся отрезать, когда врачи поймут, насколько сильно обморозился.

В конце концов, приходится волоком тащить за собой зубами всю дорогу. Время от времени останавливаясь, чтобы снова пытаться хоть как-то согреть придурка. И я проклинаю всё на свете к рассвету, когда наконец-то впереди показываются знакомые ледяные стены Гримгоста.

Сдаю парнишку с рук на руки врачам.

Оборачиваюсь обратно в человека, встряхнувшись. Отмахиваюсь от слезливых благодарностей его матери. Столько времени потратил – накопившиеся дела никуда не делись.

Целое утро убиваю на то, чтобы разобрать бумаги. Поставить подписи. Утвердить отчёты финансового ведомства. Глаза слезятся. Йотун раздери, как же хочется всё бросить и залечь в берлогу, отсыпаться пару суток.

Вторая половина дня уходит на то, чтобы принять в тронном зале тех, кому назначено на этот день. Отправить всех по домам тоже не могу – эти люди ждали своей очереди несколько недель. Выслушиваю жалобы, разбираю сложные судебные тяжбы, по которым корона является высшей инстанцией. Вспоминаю о том, что не ел сутки, когда ловлю себя на том, что плотоядно поглядываю на поросёнка, которого один из просителей приносит в тронный зал в качестве живой иллюстрации того, как его обманули с наследством родственники покойного отца по линии двоюродной бабушки.

Поток просителей иссякает уже затемно.

Задница отваливается, когда поднимаюсь с чёртова трона. Если и есть во всём этом то, что я всеми фибрами души ненавижу – это необходимость часами на нём сидеть. А, ну ещё корона. Напоминает мне капкан, только для головы. С радостью бы всё это давно послал, но от меня слишком многое зависит, и предать ожидания всех этих людей не позволяет мне мой дурацкий характер.

Едва ворочая языком, интересуюсь у секретаря, что там с обмороженным идиотом.

Лишится одной ноги и нескольких пальцев на руках, но будет жить.

Отлично.

Велю подготовить на завтра проект приказа о том, что любые вылазки в горы частных лиц отныне только по разрешению королевского секретариата. Придётся снова придумывать очередной отдел и набирать людей. Долбанная бюрократия! Никуда от неё не денешься. Само оно работать не хочет. В любом сложном механизме – а государство, этосложнейший механизм, которые развалится в два счёта при неверной организации – нужны все эти винтики и шестерёнки, связывающие приказ и его исполнение. За всем этим приходится тщательно следить. Недостаточно просто изречь гениальную идею и сидеть на заднице ровно на своём троне, ожидая, пока оно само как-то всё расцветёт и заколосится.

Это ещё одна причина, по которой не получается всё бросить. Я посеял зёрна. Теперь много лет следить за всходами. Тешу себя мыслью, что когда я уйду из этого мира, оставлю его после себя чуть лучше, чем принял в наследство.

Может, хоть так обо мне останется память.