Книга Одержимость Фенрира, страница 186 – Анна Снегова

Он поцеловал мою ладонь и по-армейски чётко и быстро стал натягивать одежду.

***

Мы шли сонными и тихими коридорами нашей Башни. Стены были увиты зелёными плетями вьющихся растений. Тут и там светлели бутоны белых цветов.

Как только я полностью овладела своими магическими силами, оживила всё это ледяное безмолвие. И теперь в каждом уголке нашего дома цветёт и тянется к солнцу наш собственный живой сад. В детской растут апельсины. А в кухне прямо из стены лезут пучки пряных трав, которые мне нужны, чтобы готовить. В Гримгосте очень нетипичная королева, надо признать. Хотя я очень быстро освоила искусство торжественных приёмов, посольских обедов, балов, неудобных платьев и бриллиантов, по-прежнему счастлива я была только в маленьком уютном мирке нашей Башни. И не было для меня большего удовольствия, чем раскладывать по тарелкам жаркое, пока муж, закинув корону в какой-нибудь дальний угол, качает на коленях сыновей и целует вкусно пахнущие белобрысые макушки.

Тор и Фрейр увлечённо разносят башню по кирпичику, в свои полтора активно осваивая снежную магию, но мы потом старательно всё восстанавливаем, а мои цветочки позволяют удачно маскировать особенно заметные дыры в стенах. Башня Асвиндов звенит детским смехом. Ещё веселее стало, когда мой папа привёз внукам в подарок на их первый День рождения двоих котят, «чтоб они не забывали, что не только асы, но и таарнцы». Оба кота почему-то ужасно привязались к моему мужу, ходили за ним по пятам и тёрлись пушистыми боками, когда он бывал дома. Фенрир ворчал, но я уже знала, что он ужасно любит кошек, просто никогда не признавался в этой постыдной для Волка слабости.

Особенно весёлые дни настали, когда мальчишки начали тренировать свои способности оборачиваться волчатами. Им особенно нравилось доводить меня до белого каления, превращая себе то отдельно голову, то зубки, то выращивая волчий хвост…

Конечно, проблему могли бы решить няньки.Но мы с Фенриром дружно, не сговариваясь, решили, что нам не нужны чужие в нашей Башне. Я не могла себе представить, как хоть на минуту доверю своих сыновей какому-то незнакомому человеку. Они были моим сердцем, моим счастьем, ожившей мечтой, о которой я не смела даже думать когда-то в своей маленькой комнате, окружённая книгами и красками… я теперь снова рисую иногда, но на моих картинах стало куда больше света.

Что такое наши дети для Фенрира… я не могу облечь это в слова.

Мне кажется, не бывает таких слов.

Я просто вижу это – вижу в его глазах, когда он смотрит, как сыновья играют на полу у его ног.

Или когда встаёт ночью украдкой, думая, что я сплю, и уходит в спальню мальчишек, посмотреть, как они спят. Возвращаясь снова, тихо-тихо забирается обратно ко мне под одеяло и прижимает к себе, и держит всю ночь – так крепко, словно боится проснуться и не увидеть меня рядом. Как будто это всё был просто сон. И он снова найдёт лишь пустую постель и опустевшую, тихую, мёртвую как склеп башню. Я лишь надеюсь, когда-нибудь смогу вылечить его от этого страха. Ведь у даже самого сильного мужчины есть то, чего он боится. Просто у сильных мужчин эти страхи – совсем другие.

Вот уже месяц наши мальчики начали более-менее спать по ночам, и нам не приходится дежурить возле них по очереди или вскакивать от резкого требовательного вопля.