Книга Невидимый враг, страница 60 – Анна Снегова

«И не поменяются ли они в процессе».

— Я могу тебе чем-то помочь?

«Вот глупышка. Если бы ты их знала, не предлагала бы».

Сжимаю руки в кулаки. Что-то мне подсказывает, что в общих чертах я догадываюсь.

— Тогда… Я могу сделать что-то, чтобы ты все-таки изменил свои цели? Чтобы… твоё присутствие здесь не причинило никому вреда? Не заставляй меня становиться предательницей своего народа! Я не хочу, чтобы оказалось, что я… спасла врага.

Молчит. Медлит.

Горячая рука ложится мне на запястье, туда, где пульс. А он у меня частит, как у зайца.

«Это что-то изменит? Если я окажусь врагом?»

Теперь с ответом медлю я. Мне вдруг становится страшно.

А по бумаге уже летит следующая строчка.

«Что ты сделаешь, малышка Ив, если так? Сдашь меня?»

Это слишком пугающий для меня вопрос. В какой момент я стала тем, кого допрашивают?

Время утекает, а я по-прежнему не понимаю, как выпутаться из этого ужасного положения. Мне одинаково невыносимы обе мысли — что мой чужак может причинить вред кому-то из людей, которых я люблю — да и просто кому-то из народа, который вверен моему попечению как друиду… и мысль о том, чтобы кому-то его «сдать».

Выдираю руку из его пальцев. Он послушно отпускает. А мне так хотелось,чтоб не пустил.

Закипают непрошенные слёзы. Отираю их зло кулаком, подтягиваю колени к груди. Запрокидываю лицо, чтобы загнать дурацкую жидкость обратно.

Слышу вздох.

«Прости. Успокойся, не реви только. Я и так знаю ответ на этот вопрос. Ты ужеменя не выдала»

И слово «уже» — подчёркнуто жирной чертой.

Я всхлипываю.

Он комкает бумагу, сжигает прямо в воздухе. Снова уничтожает следы своего присутствия здесь.

А потом… откладывает перо в сторону и обнимает меня.

Утыкаюсь лицом в невидимку. Кажется, куда-то в шею. Чувствую рядом, под кожей, пульс. И его, в отличие от моего — ровный, гулкий, размеренный.

Гладит меня по волосам.

Дрожащим, прерывающимся голосом пытаюсь объяснить. Достучаться. Чтобы понял.

— Не хочу, чтобы из-за моей доброты случилось что-то ужасное. Если так… если ты и правда враг… если соберёшься сделать что-то недоброе… убей меня первой, чтоб мне не пережить этого позора. Обещаешь?

Обеими ладонями стискивает мою голову, путаясь в волосах. Зло, почти до боли. Жалит поцелуями. Скулу, щёку, губы… солёные от моих слёз, и теперь он знает, каковы на вкус мои слёзы.

Я без слов понимаю, что хочет сказать.

Что я дура.

Чтоб даже не думала о таком.

Но как я могу не думать?

Если он сам признался, что может быть врагом.

Я же узнала его акцент.

Маг.

Из Империи.

Это не означает ничего хорошего.

Кажется, я совсем-совсем запуталась, и уже не понимаю, где белое, а где чёрное. Кажется, что отныне любой мой поступок будет так или иначе неправильным, что бы я ни выбрала.

Знаю только, что когда снова безошибочно нахожу его пульс и, уткнувшись туда, в шею, губами, замираю в нашем неподвижном объятии — этот пульс больше не так спокоен, как раньше. Значит, ему всё-таки не всё равно? Его ладонь на моей спине лежит тяжело и властно, а потом движется вверх, зарывается в волосы на моём затылке, прижимает тесней.

— Ты же не из Таарна? — шепчу ему в шею. Невидимость скрывает запахи. Как же мне сейчас не хватает запаха его кожи! Не отрываясь от него, продолжая прижиматься, как испуганный зверёк, поворачиваю голову чуть-чуть, потому что слышу, как шуршит тихо кончик пера по бумаге.