Книга Подменыш, страница 72 – Ольга Богатикова

Мы прошли через холл, потом свернули в длинный полутемный коридор, миновали две галереи и оказались перед широкой деревянной дверью, покрытой крупной резьбой. Девдас заботливо распахнул ее передо мной.

– Прошу вас, госпожа. Желаете чего-нибудь еще?

– Да. Мне очень хочется чая. Знаете, я буду благодарна, если вы принесете его лично. Мне надо у вас кое-что спросить.

Старик снова поклонился и исчез. Я шагнула в библиотеку,щелчком пальцев активировала висевшие на стенах магические светильники.

В глубине комнаты обнаружился широкий стол и два мягких кресла. Я подошла к стоявшему рядом с ними книжному шкафу, сняла с его полки несколько томов, и поставила на освободившееся место свою свечу. Секунда – и на кончике ее фитиля появился крошечный огонек, а по комнате разнесся едва различимый аромат луговых трав.

Я уселась в кресло и принялась ждать. Примерно через пять минут негромко скрипнула дверь, и в библиотеку вошел Девдас, левитируя перед собой поднос с небольшим самоваром, чашкой и вазочкой с каким-то десертом. Когда поднос опустился на стол, старик вдруг замер и подобрался. А потом обвел взглядом комнату и широко улыбнулся.

– Хитро придумано, Матрена, – сказал он. – Но помилуйте, вам вовсе не стоило тратить на мою ничтожную персону такое диво, как плакун-трава. Погасите свечу. Я поговорю с вами и так.

По моей спине пробежал холодок.

– Присаживайтесь, Девдас, – я кивнула на противоположное кресло, изо всех сил стараясь, чтобы на моем лице не отразилось внутреннее смятение. – Мне приятна ваша сговорчивость, но свечу я все же оставлю. Хочу быть уверена, что вы меня не обманете.

– Воля ваша, – пожал плечами старик. – А только лгать мне ни к чему. Я знал, что вы захотите со мной побеседовать. Особенно после фразы, которую я произнес в тот вечер, когда вы возвращались в свой мир. Вы ведь не думали, что я сказал ее просто так, Матрена?

– Вы сказали Игнату, что я – его лучшее творение. Что вы имели в виду, Девдас?

– Это и имел. Вы – творение Игната Огнеславовича. Целиком и полностью. Благодаря ему вы появились на свет и стали той, кем являетесь теперь.

Я нахмурилась.

– Я не понимаю… Не могли бы вы все объяснить толком?

– С удовольствием, – вновь улыбнулся старик. – Но у этой истории длинное предисловие.

– Я не тороплюсь.

– Тогда слушайте, – он налил в чашку чай и подвинул ее ко мне. – Вы наверняка знаете, что Навь негласно разделена на пять равных уделов, за которыми присматривают пятеро цмоков.

– Да, – кивнула я. – Игнат говорил, что он и четверо его братьев следят за магическим равновесием.

– На самом деле, цмоки не связаны между собой кровным родством. Их роднит общность магии и интересов. Они столетиями жили в мире и согласии, несли службу,наводили порядок, и изредка собирались вместе, чтобы обсудить дела. А потом в их отношениях появился раскол. Все началось с того, что одному из них пришло в голову пошутить: как, мол, стало бы славно, кабы объединили мы свои уделы в великое Навье царство, выбрали бы между собой старшего, увенчали бы его голову золотым венцом и сказали бы навьему народу: «Вот ваш царь. Будет он править вами, а вы станете во всем его слушаться».

– Я угадаю. Этим шутником был Игнат.

– Вовсе нет. Шутником был Авдей Большеславович, один из его братьев. Прочие цмоки над его словами посмеялись: зачем, мол, перекраивать Навь по-новому, если в ней и так всё хорошо? Все живут, радуются да колдуют помаленьку. Лучшее, как известно, враг хорошего, а значит, нечего вставлять новые спицы в исправное колесо. А вот Игнату Огнеславовичу те слова попали в самое сердце. Он долго над ними думал, и решил, что порядки в Нави взаправду надо менять, а цмоки, как самые сильные ее чародеи, из негласных правителей должны стать настоящими. В какой-то момент созвал он братьев на совет и все им выложил – так, мол, и так. Целую систему придумал: по каким критериям выбирать государя, как перекраивать уделы, какие вводить чины, какие собирать налоги… Система была толковая, но братья ее не приняли. Разругались они с Игнатом в пух и прах, сказали, что глупости он предлагает, и никогда они их не поддержат.