Книга Испытание, страница 55 – Елена Княжинская

— Продолжайте, пожалуйста, — попросила я.

— Это греческий, но его не смог понять даже мой друг Костас. Знаете, почему? Потому что на этом диалекте люди не говорят уже несколько тысяч лет. Подумайте, откуда вы можете знать язык, которым владели греки в III веке до нашей эры?

Мужчина был серьезен. Я все ждала, когда он скажет «шутка, я просто испытывал вашу выдержку», но выражение его лица не менялось. Он словно ждал от меня ответ на поставленный вопрос.

Этого просто не может быть, потому что так не бывает! Я бы посмеялась над его словами, приняв их за глупый розыгрыш, если бы не серьезность в голосе Ахметова, если бы неделю назад о том же мне не говорил Ник. Почему он так уверен, что мы были знакомы с ним в прошлой жизни? Это не было похоже на простое совпадение.

— Мы не в Индии, чтобы верить в подобное, —выдавила из себя.

— И все же, — он сделал паузу, — представим на мгновение, что это правда. Ваша история, по всей видимости, началась в Греции. Жители этой страны тоже верят в переселение душ. Они значительно проще воспринимают подобное. Например, Костас, несмотря на присущий ему скептицизм, довольно быстро принял эту идею.

Мысли, образы, слова — все закончилось в диком водовороте, грозившем затянуть меня на самое дно. Я была на грани обморока. Ахметов заставил меня выпить какие-то таблетки, но то, о чем он говорил позже, все равно плохо отложилось в моей памяти: что-то о том, что мне нужно время, чтобы принять сказанное им, о методе регрессивного гипноза, который позволит заглянуть в мое прошлое.

Все это просто не укладывалось в голове. Мне нужно было время, чтобы обдумать услышанное и решить для себя, верить или нет. В первом случае я должна была принять абсурдную, псевдонаучную теорию о переселении душ, во втором посчитать все совпадением, игрой сознания или первыми признаками потери рассудка. Оба варианта меня не устраивали. Не представляла, как жить с этим дальше. Может быть, правы были родители, лишившие меня этих воспоминаний?

Самое страшное, что я не могла даже ни с кем поделиться этими переживаниями. Отец и мама начнут переживать и будут молчать как партизаны, я их знаю. Андрей — скептик до мозга костей, даже в большей степени, чем я. Без доказательств нет смысла начинать разговор. Сережа выслушает, но тогда получится, что я вспоминаю о нем лишь в те моменты, когда мне плохо. Нет, пусть строит свою жизнь. Он заслуживает счастья. Подруг у меня не было с детства. Я никогда не задумывалась об этом раньше. Всем, даже самым сокровенным, была вынуждена делиться с врачами. Какие могут быть девичьи секреты?

О Нике даже думать нельзя. Не представляю, как он узнал обо всем раньше меня? Неужели все понял, потому что страдал похожим синдромом? Это многое бы объяснило. Он мог бы поделиться со мной своими мыслями на этот счет, рассказать, как справляется с такими проблемами. Я сама оттолкнула его, но только теперь поняла, что он единственный, с кем я могла быть откровенной. Почему-то знала, что не увижу даже намека на насмешку в его глазах, смотревших на меня всегда с теплом и затаенной грустью. Только как мне теперь смотреть в эти глаза?

Вернувшись домой, меньше всего хотела кого-то видеть. Мне нужно было время, чтобы понять, как жить дальше, как примирить прошлое со своей реальностью. Что угодно ждала от этой встречи с Ахметовым, но только не то, что услышала.