Книга Сердце Вьюги, страница 82 – Маргарита Дюжева

Головой я понимал, что надо прекращать это общение, что это не честно по отношению к Линн, но сердце трещало по швам. Оно билось только рядом с ней.

А может, уехать? Бросить все, забрать ее с собой и отправиться куда глаза глядят. Только она и я, а все остальное пусть остаётся в прошлом. Неправильная Истинная, опостылевший дом, каменный парк с мутнеющим кристаллом.

Я был готов на это.

Я был готов на что угодно, лишь бы Линн была рядом. Это и правда походило на безумие. Сладкое и в то же время мучительно болезненное.

Еще пару недель назадя даже не догадывался о ее существовании, но стоило только увидеть – и все, пропал. Захлестнуло чувством, будто знал ее давным-давно, будто ближе никого нет и не могло быть.

Пьянел от ее запаха. Дышал им. Жил. Минутное расставание казалось смерти подобно, и каждый взгляд – желаннее любой награды.

Я не понимал, что со мной не так, и не у кого было спросить совета. Я просто тонул, чувствуя, как с каждым днем трещина в сердце становилась все глубже.

А потом наступил тот самый вечер.

Линн снова встречала меня у ворот в императорский дворец. В воздухе пахло талым снегом и приближающейся весной, а мы гуляли по серому парку и разговаривали. Она была странной — трогательно-красивой и в то же время грустной.

— Что с тобой происходит? — спросил я, а она только едва заметно усмехнулась и попросила:

— Проводи меня, я устала, — а когда мы добрались до ее дома, она внезапно сказала, — Зайдешь? Кухарка испекла прекрасный пирог с сушеными сливами…

Разве мог я отказаться? Конечно, нет. И дело не в пироге и не в сливах – с ее рук я бы с радостью ел заскорузлые сухари. Мне просто хотелось побыть с ней еще немного.

Внутри дома было сумрачно, тихо и пусто.

— Где все?

— Тетушка дала слугам выходной, — как-то напряженно улыбнулась Линн, — а сама еще не вернулась с игры в преферанс.

От одной мысли, что в доме нет никого кроме нас, в жилах вскипело.

Я ругал себя на чем свет стоял и силился уйти, потому что быть сейчас, здесь, с ней – неправильно. Но ноги намертво приросли к полу.

Я просто не мог уйти. Не хотел. Все внутри противилось этому.

Линн стояла спиной ко мне, и ее напряженные плечи едва заметно подрагивали.

— Линн?

Она обернулась. Посмотрела на меня как-то странно с надрывом и зажмурилась, будто перед прыжком в пропасть. А потом просто взяла и поцеловала. Сама. Одним простым жестом разбивая мой привычный мир вдребезги.

И стало неважным все, кроме мягких, чуть соленых губ. Кроме рваного дыхания и прикосновений, от которых все остальное уходило на задний план. Слишком остро, слишком откровенно, пьяняще ново и в то же время до боли знакомо. Словно это было когда-то давно, в прошлой жизни. Словно все вернулось на свои места.

Про сливовый пирог так никто и не вспомнил.

А потом наступило отрезвление.

Глядя на то, как она одеваласьи дрожащими пальцами пыталась справиться со шнуровкой на груди, я внезапно почувствовал холод. Стало страшно до одури, что если отпущу сейчас, то обратно уже не верну:

— Линн, — прошептал, подступая к ней ближе. — Ты жалеешь?

Она подняла на меня какой-то вымученный взгляд и тяжело сглотнула:

— У каждого свои сожаления, Шейн.

От странного ответа тревога только усилилась, и слова сами сорвались с губ:

— Давай уедем? Бросим все и просто уедем. Так далеко, чтобы никто и никогда нас не нашел.