Книга Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара, страница 154 – Анна Ледова

Воины явно скучали. Неизменно радовал их лишь королевский повар (озолотившийся в буквальном смысле слова на дэвровом аппетите) и встречи с леди. Но те происходили под неусыпным надзором старших дам – их родственниц, а то и сама королева следила, чтобы все приличия были соблюдены.

Удивительно, но самым смелым оказался Юн. Он почти каждый день прогуливался под руку со своей «беляночкой» Карлоттой в строго оговорённые часы. И, казалось, его совершенно не смущала ни перекошенная физиономия герцога Овильштанда, ни посмеивающийся принц Альберт, что неизменно шли следом, оберегая честь дочери и кузины. Разве что при виде её величества Юн краснел и бормотал, что в следующий раз со всего Мота Нуи накопает цветочков да привезёт… Чо ж «тётушку» не уважить. А потом один раз напрягся, почесал пробивающийся светлый пушок над губой и выпалил, что цветов прекраснее, чем она с племянницей, ни в одном саду не найти. Кажется, Карлотта окончательно пала именно после этих слов.

– Во чешет, салага! – ржали над ним старшие товарищи. А потом еле слышно шептали про себя, запоминая. – Нет цветка прекраснее, чем вы…

Я не вмешивалась. Некоторые дэвры сами проявили чудеса выдумки, используя отведённое для общих свиданий время. В ход шли записки, передаваемые через слуг и лично в руки, пока никто не видит. И робкие неуверенные комплименты. Мохайя Дичок охапками скупал цветы в городе для Мариэллы Боркен. С ними же он, правда, дарил и связки сушёной рыбы – ну потому что «вкусно же»! Кажется, притащи он ей связку дохлых мышей, та бы тоже только мило покраснела и с улыбкой приняла подношение…

Я присутствовала и на вечере талантов. И у той же графини Боркен техника игры оказалась на порядок выше моей. Или это новое знакомство вдруг придалочувственности её игре? Прекрасно знакомый дэврам вальс Ровени прозвучал так тонко, так выразительно, что я сама заслушалась. Но спохватилась первой. У дэвров были такие же дикие глаза как в тот раз, когда я впервые сыграла на рояле в маленьком домике на отшибе Ноош-Тейна. Я испугалась, что под впечатлением они снова забудутся, и в Мариэллу полетит град из золотых украшений. Но на этот раз их прибило настолько, что они с минуту сидели, не шелохнувшись, пугая своей неподвижностью и дикими глазами дам. Дичок отмер первым.

– Тесса, сестрёнка, ты уж извини, – глухо пробасил он, не сводя глаз с исполнительницы. – Ты, конечно, знатно пальчиками своими умеешь. А чтоб душу наизнанку и чтоб манукомихи внутри лётали – так это вот… Только щас понял…

– Погодь, а тесса не про кишки тогда говорила? – тихо усомнился кто-то. – Ты уж леди похвали как надо. Мне вот, леди, ваще зашло. Вот прям спасибо. И Дивельстер ваш – ваще красава, мировой мужик, да, ребзя?

– Благодарю вас, – прошелестела Мариэлла, не поднимая глаз. – Кристоф Дивельстер, композитор и автор этой мелодии, мой двоюродный дядя. Он лично учил меня игре на рояле. Так я вам… вам понравилась моя игра, господин Мохайя?

– Всю жизнь только вас и слушал бы, леди, – в тон ей еле слышно ответил Дичок.

А ведь услышала. Ещё бы: тишина стояла такая, что тех самых трепещущих манукомихи можно было в груди Мохайи услышать. Дэвры боялись шевельнуться, потому сами видели, что за волшебство происходит на их глазах. Волшебство любви.