Книга Крепостная, страница 82 – Марьяна Брай

В домике и правда, было хорошо. И дело не только в тепле. Три больших окна на трех стенах делали его похожим на теплицу или мастерскую художника. Запах дерева был таким многогранным, таким разнообразным, что мозг не успевал узнать все оттенки: вот ель – ее не спутаешь ни с чем, она ярко пахнет, насыщенно. Вот сосна: она потише, но смола у нее пахнет особенно. А вот лиственница. Коли ее обжигать, запах схож с моим детством.

В бане и в овине отец использовал обожженную лиственницу. Благо, вокруг нашей деревни ее было пруд пруди. Дерево и так, одно из самых крепких, терпимых к влаге, а коли обжечь, и вовсе. Этот запах я знала.

Полки на дальней стене были заставлены деревянными изделиями, болванками, да и почти весь пол занимали деревянные миски и кружки. Дойти до столов и токарного станка можно было только по тропинкам, свободным от завалов на полу участкам.

Осип сидел в переднике за столом и обжигал над горелкой то ли миксу с низкими бортиками, то ли поднос с высокими. Он только глянул в мою сторону и опять уставился на изделие. Мне даже показалось, что он чуть высовывает язык от усердия.

Вот тебе и хозяин усадьбы! Машинку сейчас дай на управлении, он и вовсенедуром завизжит и из домика не выйдет, пока не наиграется. Мужики они в каждом времени одинаковые. Хоть что-то привычное и стабильное!

— Поговорить надо, барин, - прямо выпалила я, глянув на мужика, открывшего мне дверь.

— Дома опять чего? – наконец оторвавшись взглядом от рукоделия, барин уставился на меня. Потом, поняв, что я гляжу на третьего лишнего, махнул ладонью. Тот хмыкнул и вышел.

— Барин, не верьте им, прошу, - начала я, стараясь аккуратно пробраться мимо завалов.

— Надя, я ведь говорил, что надо время: подумать. Кто бы знал, что молодка ко мне в жены будет напрашиваться? Ни за что бы не поверил. А расскажи, что упирался и не соглашался, то и вовсе, за дурного примут, - он засмеялся, и я поддержала его, потому что ситуация, если просмотреть на нее без причины этого всего… и правда, обхохочешься.

— Барин, надо узнать про нее все. Обманывает она и вас, и Петра… наверное, - добавила я, потому что тут нельзя говорить утвердительно, коли не имеешь явного доказательства.

— Ой, хоть и дура-девка она, Надя, а человек. Поживет, примирится с захолустьем, нормальная барыня будет. А детей народят, так и вовсе, на человека станет похожа, - все еще улыбаясь своей шутке, ответил барин.

— «На человека»? – не поняв, о чем это он, переспросила я. И только потом поняла, что мне на самом деле плевать. Что-то внутри меня иногда успевало первой совершать поступок. На этот раз: задать вот этот глупый вопрос.

— Худая, как скелета! И Марья мне это подтвердила, и бабка Дарья. Мыли ее в бане, сказали, что кости и кожа. Дитю там и завестись негде, - уточнил совершенно спокойно Осип детали бабской болтовни.

Внутри, несмотря на всю ненависть к Клеренс, вскипела злость на Осипа.

— И чего это? Бабы вам про все детали доносят? Как-то это… не больно красиво, Осип Германыч, - пробубнила я.

— На днях обвенчает их батюшка. Заставил я Петра. Только вот бабку Дашу отправил проверить: все ли у ней как у бабы, а то больно тоща. Иногда я даже подумывал, что не парнишка ли. Глаза намазаны, щеки набелены – не разберешь.

— Осип Германыч, вы ведь вроде образованный человек-то, коли Петр не удивился, что барышня понесла, поди он знает, чего там и как! – понимая, что ступила на скользкую тему, ответила я, но остановиться уже не могла.